Конь Эдгара заржал. Молодой человек вновь выхватил меч, прыгнул в седло... И едва не опоздал! Всадник мчался на него, уклониться от столкновения было невозможно. Они сшиблись, скрестив мечи. Рассмотрев противника, крестоносец понял, что это не сарацин. По одежде и вооружению он больше походил на подданного эмира Али-Аласара.

— Что тебе надо? — крикнул Эдгар. — Мы не враги!

— Ты убил моего брата, неверный пёс! И ты умрёшь!

В это время конец тюрбана, прикрывавший лицо всадника, упал, и крестоносцу показалось, что погибший Абу-Карим восстал — юный воин был его копией!

Француз осадил коня:

— Это не я! Клянусь Девой Марией, я сражался на стороне Абу-Карима против сарацин и пытался спасти его, но врагов было слишком много!

Юноша опустил руку с мечом.

— Кто ты такой?

— Эдгар из Оверни, рыцарь Святого Креста. Меня послал к эмиру Мосула Али-Аласару благородный Балдуин, первый меж рыцарями.

— Можешь не спешить, — отозвался араб. — Эмир убит семь дней назад. Мой брат Карим не знал этого — отец послал его с посольством в Басру, и он как раз возвращался оттуда...

Юноша соскочил с седла и подошёл к телам убитых сарацин. Его лицо выражало не гнев, а беспредельное отвращение.

— Берегись!

Эдгар заметил, как один из лежащих привстал, и в воздухе сверкнуло лезвие. Рыцарь взмахнул мечом, клинок отбил нож, и тот лишь скользнул по виску араба.

— Собака! — крикнул брат Карима.

Сабля с изогнутым концом взметнулась, опустилась — и голова сарацина покатилась по земле.

— Ты спас мне жизнь, — проговорил юноша. — Хотя лучше бы ты успел спасти брата.

— У тебя кровь на лице. — Эдгар соскочил с седла и подошёл к воину. — Дай я её остановлю. Не то при такой жаре... — Он умолк, слова застряли у него в горле. Нож не только оцарапал висок воина, но и зацепил бороду. И... левая часть бороды повисла, как тряпица. На щеках воина, гладких, бархатистых, никогда не росли волосы!

— Что так смотришь? Или тебе неведомо, что на женщину-мусульманку смотреть нельзя?

— А носить мужскую одежду, ездить в седле, выходит, можно? Ты чуть не убила меня, а теперь решила вспомнить о стыдливости! Кто ты такая?

— Абриза, дочь эмира. Мы с Каримом — близнецы. И у нас ещё трое братьев и две сестры. Теперь остались только я и Лейла. Остальных убили эти шакалы.

— Кто они? — Эдгар приложил к ране девушки платок. — Я думал — обычные грабители-сарацины.

— Сарацины, но необычные. Ты слышал когда-нибудь слово «ассанины»?

Рыцарь изумлённо посмотрел на девушку.

— Вот как! Да, слышал. Говорят, это общество безумцев — малочисленное и замкнутое.

— Малочисленное? — Абриза усмехнулась. — Никто не знает, сколько их на самом деле. Кто говорит, что пятнадцать тысяч, кто насчитывает пятьдесят. Их вождь Хасан ас-Саббах обитает в горах Персии, в тайном убежище, но его люди рыщут повсюду... Они называют себя воинами Аллаха, а на самом деле это просто убийцы, коварные и безжалостные! Старец выносит смертные приговоры всем, кто не подчинится его воле...

— Значит, убийства, о которых с таким страхом говорят мусульмане...

— Не только мусульмане, рыцарь! «Стрелы шайтана», как называл их мой отец, добираются и до христианских правителей. Отец заключил союз с Балдуином и тем обрёк себя на смерть... Я была на охоте, а вернувшись, нашла убитыми отца, мать, братьев, одну из сестер... Лейла спряталась в конюшне. И они называют себя мусульманами! Разве воины Аллаха воюют с женщинами и детьми?!

— Но, если их вождь обитает в Персии, кто приказывает ассасинам здесь? — спросил Эдгар.

— Уже никто. — Лицо Абризы исказила ярость. — Их вождя в Мосуле звали Хаттаб-аль-Ахмад. Он убил отца — это мне рассказал один из наших рабов, успевший бежать из дворца.

— И что ты сделала?

— Что же делать, если в доме не осталось мужчин и брат был далеко? Надела мужскую одежду, разузнала, где обитает Хаттаб, и пришла к нему якобы для того, чтобы вступить в общину. Через три дня Хаттаб умер, а я скрылась. Но погубила брата. Думаю, они решили, что в их логово проник именно Карим.

Рыцарь пожал плечами:

— В таком случае дьявол помрачил их разум! Они могли бы догадаться, что, находясь в Басре, Карим не мог убить их предводителя. Но теперь, скорее всего, они станут охотиться за тобой.

Девушка усмехнулась:

— Вряд ли. Они не поверят, что это могла проделать женщина. В опасности сейчас ты. Вернее, вы все.

— О какой опасности ты говоришь?

Несколько мгновений она колебалась.

— Я не понимала отца и его симпатии к крестоносцам. И не стала бы помогать. Однако ты спас жизнь мне, пытался спасти Карима. Поэтому я расскажу, что мне удалось разузнать, пока я жила в логове Хаттаба. Дело в том... Эй, кто это скачет?