Куролесь и Кулек, два друга, приняли в свою компанию Марту, и мы часто видели их сидящими высоко на дереве. Человечек оглядывал округу, коты, казалось размышляли. Или они просто грелись на широкой теплой ветке, ожидая, когда всё вокруг зазеленеет?

А потом вылезла первая трава, и ночи стали светлее. Почему-то это действовало на меня как бодрящее лекарство, и начались изнурительные бессонницы. Я долго не могла уснуть даже несмотря на мирное посапывание Марка, ворочалась, вздыхала и то и дело вставала попить воды. Ветви стучались в окно, ветер пробегал по крыше мокрыми пятками, и дом пел. Однако ни его колыбельная, ни так любимый мной ночной дождь не помогали. В одну из ночей напряжение достигло апогея, и, чтобы не разбудить супруга, я решила пройтись до зимнего сада.

В доме было тепло, и я накинула только легкий халат. Как всегда не обулась и оставила распущенными волосы. Прежде всегда заплетала их на ночь, но Марку нравилось, как он выражался, «дышать шелками», и они не мешали ему. Поэтому бывало, что пряди оставались свободными на время сна, хотя утром и приходилось их распутывать. Зато супруг с радостью помогал мне, и это была неизменно приятная процедура.

Все спали, включая самых маленьких Магици. В коридоре было свежо и пустынно. Ещё бы, в два часа ночи! Я спустилась по лестнице и привычно дошла до наших маленьких ростков. У них уже появились друзья — весенние розы, лук, укроп и сочная, веселая травка. Я села на землю, подогнув ноги, и задумалась. Мама говорила: раз сон не идет, значит, нечто важное ждет тебя в мыслях. Открытие, новая идея, важный вопрос или ответ. Что искало меня, не позволяя разуму отдаться воле снов?

Я сидела возле растений долго, и зачем-то считала секунды, слушая шаги ветров. И сама не заметила, как задремала в неудобной, напряженной позе. Когда так проваливаешься в дрему, обычно видишь вещие сны… Жаль, что не можешь выбрать — знать судьбу или пребывать в неведении.

Я услышала тихие шаги и встрепенулась. Марк? Нет. Это был некто, пришедший издалека. Человек, которого я сначала не узнала, а потом вскочила на ноги, тотчас упав — конечности страшно затекли.

— Папа!..

— Почему моя Габи не в постели? — улыбнулся он. — Замерзла ведь, маленькая.

Отличить доброго призрака от его злого, темного подсыла или тени легко — смотри в глаза и всё станет ясно.

— Привет, — прошептала я и откашлялась. — Я… Просто… Бессонница. Ты реален?

— Да, но долго мне здесь не удержаться. Я пришел поговорить с тобой.

— О чем?

— О важном. Ты не чувствуешь, что ход твоего времени изменился?

Мне стало досадно.

— Кажется, нет. Всё как прежде.

— Это неправда. Тебе внушили ложь для спасения, Габи. Пожалуйста, попробуй понять: ты не та, что была прежде. В какой-то миг судьба сдвинулась, опередив все те годы, что ждали тебя. Теперь времени очень мало, маленькая.

— Что это значит, пап? Не понимаю…

— Тебе нужно вспомнить затертое мгновение прошлого. Я вижу, как переплелись три линии прошлого, но две из них — ложные. Пожалуйста, вернись туда, где быть не хочешь, и посмотри на события силами духа.

Мысли окончательно спутались и замерзли.

— Я попробую, хотя и не понимаю, кому и зачем понадобилось что-то в моей памяти затирать…

— И это ты должна выяснить, — сказал он. — А теперь мне пора. Пожалуйста, не говори маме, что я приходил. Мне нравится видеть её счастливой, а прошлое вызовет пусть и сладкую, но печаль.

Я шагнула к нему, но остановилась.

— Не коснусь?

— Прости. Я давно забыл, что значит иметь тело. Но я обнимаю тебя сердцем, моя красавица, и знаю: ты справишься.

Я послала ему воздушный поцелуй, и, когда сильная фигура растворилась в воздухе, утерла теплые капли со щек. Короткий разговор, а ведь я могла о многом рассказать ему! Но почему-то грустилось без боли, словно я знала — папа и так видит мою жизнь, её радости и сомнения.

Я дошла до лестницы, ухватилась за перила. Долго глядела в темноту, царящую за окнами. А потом поднялась в нашу спальню и мгновенно уснула под боком у супруга, пообещав себе как можно скорее во всем разобраться.

Однако ни в этот день, ни тем более на следующий, я не занялась решением новой загадки. Ещё бы, ведь было совсем не до этого! Наступало двадцать первое мая, день рождения Марка. К этому мы все готовились, хотя Солнечный и уговаривал «не заморачиваться». Стояла прекрасная теплая погода, и решено был праздновать в саду. Насколько рано надо встать, чтобы опередить Солнце? Я даже не пыталась, а Марк, добрая хитрюга, сделал вид, что спит, чтобы мы могли пару часов посвятить разным приятным хлопотам. И лишь к девяти он пришел на кухню помогать.

— Говорите, что хотите, но сидеть в библиотеке без дела я больше не могу.

Его тотчас принялись поздравлять, обнимать, угощать. Я добралась до мужа последней, но предпочла ограничиться словами и поцелуем.

— Остальное — потом. А пока что вынеси вердикт по поводу пирогов.

— О, это я с радостью! — хмыкнул Солнечный. Он был ужасным обжорой, если дело доходило до выпечки.

Нам всем предстояло грандиозное объедалово, потому что пироги были гигантские. Особенно впечатлял со щавелем — круглый, румяный, пухлый. Нашлись угощения и для детей — кексы с пудрой и вишневой начинкой, для которой отлично подошло сбереженное варенье. Однако всякого, кто пытался покуситься на вкусности раньше времени, я отгоняла половником.