Горничная, глаза которой готовы были просто вывалиться из глазниц, взвизгнула:

— Десять тысяч золотых, сейра!

— Десять тысяч золотых, — повторила я.

На десять тысяч золотых можно было купить дом в столице. Как я и ожидала, Тайрон жадиной не был. Ему было немного плевать на своих детей, но он на них не скупился.

Я перекинула ногу на ногу и вновь посмотрела на лею Ганно.

— И куда же уходят мои десять тысяч золотых? Принесите мне бухгалтерские книги.

— Вот еще. Чего тебе их нести! Ты все равно ничего… — шипяще начала лея, но стоило мне замахнуться, как она тут же умолкла.

— Кажется, вы, ребята, не понимаете, в каком положении оказались, — усмехнулась я им и невинно подперла щечку кулаком. — На протяжении нескольких лет вы воровали у меня мое ежемесячное содержание. Если посчитать, то только за пять лет получится шестьсот тысяч золотых. Шестьсот тысяч золотых, — повторила я им. — Вы знаете, какое наказание следует за кражу в особо крупном размере?

Женщины переглянулись. Горничная поджалась, а вот гувернантка все еще надувалась от мнимого господства и вздергивала нос, словно даже не желала слушать бред восьмилетнего ребенка.

Я подалась ближе к ним и тихонечко, словно по секрету шепнула:

— Метка.

Тут даже лее Ганно не удалось сохранить хладнокровие. Она сначала странно дернулась, а потом неожиданно накинулась на меня, словно в попытках отобрать мою плеть. Но я среагировала быстрее, и вот кухню уже огласил новый женский вопль.

Быть может, я немного садистка, но он прозвучал, как музыка для моих ушей.

Мне не было жаль. Ни на каплю. Ни на самую маленькую чуточку. Эти ублюдки несколько лет подряд морили крошку голодом, кричали на нее, запугивали, кормили помоями и отходами. О, нет. Боль - это слишком легкое наказание для них. Боль - это лишь цветочки.

— Тебе никто не поверит! Никто не воспримет слова восьмилетнего ребенка! — крикнула лея Ганно, держась за новую рану.

Ага, как бы не так! Я, по-вашему, зачем те скучнейшие книги изучала?

— Одного моего обвинения будет достаточно, чтобы упечь вас за решетку. Поскольку я - признанная дочь эрцгерцога Абенаж. А вы… — я невинно улыбнулась. — Вы никто. Одно мое слово имеет вес на суде, даже если я ребенок. Но доказательства у меня есть. Я могу спросить любого учителя в своей школе, и он скажет, что юная сейра Абенаж одевается несвойственно для своего статуса. И тогда я скажу, что ни разу не видела денег, которые направлял мне отец, а потому не могла купить себе красивые платья. А если еще покопаться, то мы наверняка сможем найти у вас или ваших семей недавно приобретенные дома на доходы, у которых нельзя определить источник.

По тому, как побелела горничная, я поняла, что попала в точку.

— Ты не Азалия, — вдруг процедила лея Ганно, прищурившись. — У Азалии не было мозгов даже два и два сложить. Кто ты такая?!

— А кто тебе сказал, что ты можешь спрашивать? — холодно проговорила я и, сжав зубы, снова хлестнула ее плетью. — Я - твоя госпожа. И ты можешь обращаться ко мне только на «вы», это понятно?

В углу застонал повар, и я, повернувшись к нему, лучезарно улыбнулась.

— Очнулся? Присоединяйся. У нас тут весело, — а затем я снова обернулась к своим «дамам». — Итак, у нас с вами два пути. Первый - я иду в суд, пишу на вас обвинение и через непродолжительное время вы получите метку и станете кормом для демонов моего отца или брата. Звучит очень вдохновляюще, правда?

Горничная прижала ладони к лицу и всхлипнула, глядя на меня во все глаза. Она словно не могла поверить, что все это происходило с ней в реальности. В народе много ходило разговоров о том, как ужасно получить метку и оказаться заживо съеденным демоном. Лишь безумец бы обрадовался такой своей кончине.

Лея Ганно вела себя более хладнокровно. Она скомкала в кулаках платье и смотрела на меня зверем, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не разразиться в криках. А повар… Повар только-только приходил в себя.

— К-какой второй? — заикаясь, спросила горничная.

— Второй? — удивилась я и, увидев, как она побелела еще больше, улыбнулась. — Ах, второй путь? Точно. Все очень просто. Вы несколько дней должны будете стоять на коленях без еды и воды перед поместьем и вслух вспоминать, в чем вы были не правы по отношению ко мне. Вы должны проявить раскаяние, и тогда я быть может смилостивлюсь и разрешу вам подняться раньше. Будете лукавить, и можете получить удар плетью.

Женщины снова переглянулись.