Марк вышел из сполярия впереди четырех мужчин, несущих тело Фламмы, а Скавр замыкал шествие с людьми Котты. Тело павшего гладиатора было отмыт от крови, раны, покрывавших его ноги и туловище, туго перевязано, чтобы предотвратить дальнейшее вытекание крови, а в рот ему была вложена золотая монета, чтобы оплатить переправу через реку Стикс. Затем, как только мертвеца облачили в доспехи, в которых он участвовал в своей последней битве, тунгрийцы плотно завернули его в толстый льняной саван, и Дубн, Арминий, Котта и Лугос взвалили его на плечи, приготовившись к последнему путешествию. У входа в здание стражники расступились, чтобы освободить место импровизированной похоронной процессии, но путь Марку преградили полдюжины мужчин во главе с Саннитусом.

– Мы пришли, чтобы обеспечить Фламме почетные похороны. Ланиста взглянул на Марка и людей позади него с гримасой отвращения.
– И вместо этого я обнаруживаю, что человек, убивший одного из лучших бойцов, которых когда-либо видела Дакийская школа, уносит нашего собрата. Во что, по-твоему, ты играешь, Корв?

Марк шагнул вперед и встал лицом к лицу с ланистой, его лицо посуровело.

– Ты же слышал, что я сказал Мортиферуму прошлой ночью.

– Да, слышал. Ты ошибочно поверил, что он причастен к убийству твоей семьи. Какое это имеет отношение к Фламме?

– Фламма был человеком, который научил меня драться. То, что вы видели, как я сражался на Арене, было в значительной степени результатом его тренировок, и в процессе обучения меня этим навыкам он стал мне так же близок, как и мой собственный отец. В некотором смысле даже ближе.
– Он наклонился, его пристальный взгляд остановился на глазах ланисты.
– Вы можете присоединиться к нашей похоронной процессии, отдающей должное его славе, но если вы встанете на моем пути, я все равно пробью себе путь сквозь вас.

Саннитус мгновение пристально смотрел на него, затем кивнул.

– Я верю твоим словам. Это даже хорошо, что мы вместе похороним нашего друга.
– Гладиаторы выстроились вокруг мужчин, несущих труп, в то время как Саннитус задумчиво смотрел на Марка.
– Похоже, что наши жизни были не единственными, к которым имел отношение Фламма. Так где ты думаешь его упокоить

– В тихом саду недалеко от вершины Авентинского Холма любой представитель Дакийской школы может беспрепятственно посещать его могилу до тех пор, пока дом будет принадлежать моей жене.

Саннитус кивнул, достал из-за пояса свернутую тунику, развернул ее и накинул на голову, скрыв лицо в тени.

– Звучит идеально. По правде говоря, я плохо представлял, где можно его захоронить. Все, о чем я подумал, - это избежать того, чтобы его бросили в безымянную могилу вместе с телами других гладиаторов после сегодняшних боев. Сегодня я помолюсь Немезиде за упокой души Фламмы.

Они направились на юг, мимо Большого Цирка, и начали подъем по пологому склону холма в скорбной тишине. Когда они приблизились к таверне на гребне холма, перед ними возникла знакомая фигура, лицо Альбинуса покраснело от воздействия послеполуденного солнца и вина, которое он явно выпил. Эксцингус остался на своем месте напротив того, которое освободил сенатор, его веселая улыбка медленно исчезла, когда он оглядел суровых и мускулистых мужчин, сопровождавших тунгрийцев.

– Это становится немного рутинным, не так ли, Децимус?
– Скавр прошел мимо несущих труп с недоброй ухмылкой, покачав головой при виде гнева на лице своего бывшего легата. - Вы уверены, что хотите задержать эту торжественную похоронную процессию?

Альбинус утвердительно качнул головой.

– Ты попался, Рутилий Скавр! На этот раз не будет никаких сюрпризов и никакого неожиданного спасения. На этот раз ты будешь лежать лицом вниз, захлебываясь собственной кровью, рядом со своим ручным центурионом и этой гадюкой Коттой. Сегодня вечером, молодой человек, я открою кувшин моего самого лучшего вина и отпраздную удаление трех особенно острых шипов из моей плоти.

Он щелкнул пальцами, и дюжина мускулистых мужчин, которые до этого стояли у стен вокруг них, выпрямились и окружили несших труп. Скавр оценивающе огляделся по сторонам, кивнув Альбинусу.

– Вы настойчивый человек, Децим, я отдаю вам должное. Тонкокожий, немного лишенный навыков реального восприятия, вспыльчивый, продажный приспособленец и тугодум, но, безусловно, настойчивый. И вы уверены, что эти люди сделают то, что вы им скажете?

Альбинус ухмыльнулся ему в ответ в предвкушении долгожданной мести за унижения, которым его подвергал тунгрийский трибун.

– О, я более чем уверен. В конце концов, они бывшие гладиаторы. Они пойдут на все ради денег.

– Что еще скажете?

Сенатор с важным видом шагнул вперед, ткнув пальцем в грудь Скавра.

– Что угодно! Их профессия устранила любые угрызения совести, которые у них могли бы быть, и любой статус, которым они когда-то обладали, и теперь все, что у них осталось, - это погоня за деньгами. Деньгами, которыми я одарю их в таком количестве, что им больше никогда не придется сражаться на Арене. На этот раз, Рутилий Скавр, ты у меня в руках...