– Что в сумке?

Эксцингус покровительственно улыбнулся ему.

– Точно такой же вопрос задал мне твой отец меньше часа назад. И ответ, юный вор, заключается в том, что в нем больше денег, чем ты можешь себе представить.

Лицо мальчика скривилось от недоверия.

– Да вряд ли! В такой маленькой сумке?

– Ах, вот тут ты ошибаешься. Слушай и учись, ты, отвратительное маленькое чудовище. В моей сумке есть деньги, которых хватит, чтобы заплатить тебе с Силусом за ваши услуги, и еще кое какое небольшое вознаграждения за то, что доставите меня на мой корабль в Остию сегодня утром. Но поскольку я не совсем доверяю Силусу, так как он, будучи человеком прямолинейным, может просто убить меня и сделал небольшой финт, эти деньги представлены в виде банковского чека.

– Что?

Эксцингус вздохнул.

– Банковский чек. Лист пергамента, на котором указаны деньги, которые я передал своему банкиру, человеку, заслуживающему несомненного доверия, о чем свидетельствует его членство в гильдии своей профессии. У меня при себе два таких чека, один для передачи Силусу, когда я буду в безопасности на борту своего корабля, а другой, который дает мне доступ ко всем моим сбережениям, которые, я должен сказать, является значительными в любом городе, достаточно большом, чтобы там были конторы любых банкиров. Все, что мне нужно сделать, это произнести определенное слово банкиру в любом отдаленном месте, и он предоставит мне деньги под этот пергамент. Это определенное слово, известное моему банкиру, я скажу Силусу, как только окажусь в безопасности от его несколько жадной натуры...

– Что ты имеешь в виду?

– Его пристрастие убивать людей и забирать их имущество.

Ребенок кивнул, знакомый, как с занятиями своего отца, так и с энтузиазмом, с которым он этим занимался.

– Итак, мой старик берет этот лист пергашки, говорит это слово банкиру, и ему платят бабки?

– Молодец, ты понял основную концепцию. Еще одно доказательство того, что твой интеллект унаследован от матери. Сделай все возможное, чтобы помочь Силусу понять концепцию, хорошо? Я подозреваю, что он все еще жаждет зарезать меня по дороге в Остию и присвоить себе мое состояние, что было бы неким позором для нас обоих. Хотя, нет, поскольку я знаю, как работает твоя хитрая маленькая голова, я признаюсь, что сам не знаю этого слова. Оно написано на листе бумаги, который я положил в свой дорожный сундук, не прочтя его, в сундук, который уже доставлен на указанное судно. Это действительно надежная система, если только ты сможешь убедить своего отца не опрокидывать «корзину яблок» и при этом не лишать себя награды. И теперь, я думаю, у Силуса уже было более чем достаточно времени, чтобы разобраться со спящей семьей. Оставайся здесь. Он выбрался из укрытия дверного проема, осторожно перешел дорогу и, подергав дверь, ведущую в сад дома Фелиции, с удовлетворением обнаружив, что она не заперта.

– Ты действительно уверен в своих силах, не так ли, центурион. Должно быть, твоя гордыня уже пустила корни как раз перед тем, как боги решили тебя наказать.

Стук во входную дверь был тихим, еле-еле слышным. Через мгновение сигнал повторился, немного громче, чем раньше, и Марк, открыв дверь, увидел Эксцингуса, стоящего на пороге с торжествующей ухмылкой на лице и большим кувшином вина на сгибе руки. Сцена была освещена маленьким факелом, который был вставлен в держатель примерно час назад, и его пламя отбросило оранжевый оттенок на мгновенно испугавшееся лицо информатора.

– Ах ... Центурион! Я ... пришел отпраздновать твое чудесное спасение из пасти медленной и мучительной смерти!

Заглянув через плечо Марка в затемненную комнату за ним, он нахмурился, явно остерегаясь молодого человека.

– Ты, конечно, не откажешь мне ни в малейшей капле гостеприимства, Валерий Аквила? Можем ли мы оставить прошлое там, где оно было, и, по крайней мере, расстаться как нормальные люди?

Марк секунду смотрел на него, прежде чем ответить.

– Моя жена спит. Входи, скажи то, что хотел сказать, а затем оставь нас в покое.

Эксцингус вошел в дом, и Марк закрыл дверь, информатор вздрогнул от неожиданности, когда он задвинул засовы, чтобы запереть ее. Эксцингус по-совиному огляделся вокруг, не в силах ничего разглядеть, поскольку его глаза изо всех сил пытались приспособиться к внезапной темноте в комнате после яркого света факела. Он постучал свободной рукой по кувшину с вином и громко заговорил в темноту, молясь, чтобы Силус и его люди находились поблизости.

– Вы, конечно, окажете мне честь, если предложите тост за вашу неизменную удачу, потому что Фортуна, должно быть, смотрит на вас с большим удовольствием, учитывая ту честь, которое вы оказывали ей за последние несколько дней? Принесите пару чашек, и мы выпьем за вашу долгую и счастливую жизнь.

Марк прошел мимо него, а затем повернулся, покачав головой.

– Я не думаю, что богиня была бы так уж впечатлена кувшинчиком довольно сильно испорченного иберийского красного, которое ты купил на рынке ранее, учитывая, что ты потратил гораздо меньше денег, чем на то, которое можно было бы пить.

Глаза бывшего центуриона по заготовке зернового провианта сузились, и Марк наклонился вперед, чтобы сказать ему тихо на ухо.

– Ты не единственный человек в Риме, который знает, как вести слежку, Эксцингус. Наши люди не только видели, как ты покупал самое дешевое вино, какое только возможно, но и видели, как ты его выливал. Ты вызвал настоящий переполох среди нищих, если помнить ...

Его голос приобрел доверительный оттенок, который не смог отвлечь внимания Эксцингуса от кинжала, появившегося в руке молодого центуриона и упершегося острием в его бедро. Что-то шевельнулось в тени позади него, и информатор вздрогнул, когда грубый голос пробормотал ему на ухо.