махом сразу все съёмочные группы центральных телеканалов России?

Найдут потом десять наших детских трупиков при въезде в Алеппо, и всё… Вы-то останетесь в живых, по иронии судьбы, как обычно…

Только что потом вам в Москве скажут?

– Всё!?… Не сберёг журналистов… – съязвил Алексей.

– За такое в Москве по головке точно не погладят, – добавил Виктор, – и орден не дадут.

46

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

– Здесь сейчас не я командую, – словно оправдываясь, забормотал

полковник. – Тарик общается со своими разведчиками, и они решают, куда нас везти дальше… Они там отслеживают все перемещения «бородатых», им лучше знать, как действовать.

– Ну, наконец-то, мы с Москвой перестали советоваться, – прервал

молодой.

– Москва тоже не знает, что здесь происходит на самом деле, –

продолжил офицер, – откуда они могли знать, что «духи» на прорыв

пойдут?

– Действительно, откуда? – издевался молодой оператор. – Оттуда, блин! Не надо было вообще ехать в этот Алеппо. Что мы там забыли?

Сидели бы в Латакии…

Договорить он не успел. Еще одна мина разорвалась метрах в тридцати, левее от внедорожника сопровождения. Один из осколков угодил

в левую заднюю дверь автомобиля. В ту же секунду водитель завел двигатель, и машина медленно покатилась вперёд, в бетонный ангар. Тарик

вытянул руку из окна и стал быстро вращать ею, давай сигнал водителю

минивэна следовать за ним. Тот спешно завел двигатель и тронулся

с места. Обе машины снова въехали в укрытие и остановились.

– Опять здесь сидеть будем? – сорвался на крик молодой.

Но его вопрос повис в воздухе. Журналисты сидели молча, слушая

и считая разрывы…

Через несколько минут они снова вышли из салона, продолжили

язвить между собой над сложившейся ситуацией, над полковником –

акыдом и всей армейской службой в целом. Только смеялись коллеги

всё реже, прислушиваясь, кажется, к каждой грохнувшей мине. Это продолжалось еще около получаса, пока из-за поворота, по дороге, ведущей

к блокпосту, не вылетел на бешеной скорости красный пикап с ЗУшкой

в кузове. Рядом, держась одной рукой за металлический выступ установки, стоял сирийский солдат в камуфляже. Во второй руке у него был

Калашников, из которого он периодически стрелял одиночными в воздух. Увидев мчащийся на всех парах в сторону блокпоста внедорожник, сирийцы побросали все свои дела и сбежались к ангару.

– Что за чёртовая канитель? – напряженно произнёс Илья.

Алексей на английском что-то очень быстро спросил у стоявшего

неподалёку Тарика. Тот так же быстро и как-то сумбурно ответил, затем

поспешил к остальным сирийцам, собравшимся в нескольких метрах

47

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

от входа в бетонное сооружение. Пикап, казалось, не снижая скорости, подкатил к ним и резко затормозил, из кабины выскочили двое, громко

крича и размахивая руками.

– Тарик сказал, что-то серьёзное случилось, – настороженно произнес Алексей.

– Что там у них может случиться? – встревожился полковник. –

Боевичьё прорвалось что ли?

Вокруг пикапа столпились все сирийские военные, дежурившие здесь.

Они размахивали руками и орали так, будто вот-вот из машины достанут

нечто ужасное. Руководил всем этим вакханалией тот, что стоял в кузове.

Он резче всех указывал свободной от автомата рукой, что нужно делать, призывая кого-нибудь забраться в кузов. Через несколько секунд двое

самых активных солдат взвалили на свои плечи мужчину в камуфляже, а и

медленно спустили его на землю. Кто-то из сирийцев молниеносно принес и поставил пластиковый стул, на который и усадили пострадавшего.

Это был темноволосый усатый мужчина лет сорока. Лицо его искажала

гримаса боли, а камуфляжная куртка распахнута на груди, как это делают

с пострадавшими, которым не хватает воздуха для дыхания.

– Яла! Яла! Яла! – кричал и размахивал руками Тарик, быстро идя

в сторону недоумевавших журналистов.

– В автобус все, быстро! – подхватил полковник, – бегом грузимся, иначе все поляжем!

Пока репортёры рассаживались по местам в салоне минивэна, водитель завёл двигатель и приготовился двигаться. Тарик сел в джип