Воспоминания о дне минувшем как-то сами собой закончились, стоило мне завидеть знакомую фигуру, неспешно идущую в моём направлении. Ага, Степ собственной персоной, в сопровождении единственного человека. Большого такого, внушительного, но не жирного. Спортсмен? А по ходу, так оно и есть. Причём не борец, не боксёр. Чувствуется боец, но как базу использующий нечто восточное. Полезно знать подобные нюансы, весьма полезно. Встаю со скамейки, на которой сидел до этого, и делаю несколько шагов в направлении тех, кто пришёл на назначенную встречу. Именно несколько шагов, останавливаясь и дожидаясь, поскольку такое поведение показывало уважение, но никоим образом не признание Степа главным и вообще более значимым в сравнении с собой.

— Видеть рад… в отличие от прошлого раза, — улыбаюсь и даже не держу руку совсем уж близко к поясной сумке. — Меня и моего друга Тротила вы уже знаете, а вот я вашего спутника впервые вижу.

— Шаман.

— Непосредственно по погонялу можно, возражений не возникнет? — уточняю я, дабы не было непоняток. По разному ведь случается, ой по разному.

— Я привык и меня все устраивает.

Солидный такой голос, под стать внушающему, с развитыми до очень высокого уровня мышцами, телу. Что ж, раз всех всё устраивает, то…

— Прогуляемся по скверу или на конкретном месте остановимся?

— Не хочу стоять. Погуляем.

Хозяин — барин… Хочет живёт, а не хочет — пусть удавится. Именно так в полном варианте звучала поговорка, которую я, впрочем, не собирался сейчас озвучивать. Лишнее и может только в минус сыграть.

В понятие «погуляем» Степ включал, что неспешно прогуливаться по асфальту будем лишь мы с ним, а сопровождающие — Тротил с Шаманом — в заметном отдалении, чтоб разговор шёл действительно тет-а-тет. Ладно, устраивает, поскольку никаких признаков опасности лично я не заметил. Да и находящаяся поблизости машина, в которой кое-кто находился, если что, подскочит. Надеюсь на это, по крайней мере.

— Итак, о чём говорить будем, уважаемый Степ? Или лучше по имени там либо фамилии?

— Степ.

— Так, значит так, — пожал я плечами. — Судя по общей атмосфере, вряд ли вы вытащили меня сюда, чтоб в столь мирных декорациях предъявить нечто, способное нарушить благостность этого тёплого весеннего дня.

— Верно понимаешь… Итальянец.

На «ты» перешёл. Ладно, тогда я тоже на обращение в единственном числе перейду. Просто так, за ради проверки.

— Надеюсь, не «плач по Леснику» раздаваться будет? Гнилой был человечишко, ему самое место там, по ту сторону Стикса. Плакать о нём навряд ли кто станет, разве что кредиторы.

— Он долги собирал, а не сам одалживался.

— Тем более.

Немного помолчали, поскольку навстречу двигались трое явно случайных прохожих. Случайных то случайных, но лучше не чесать языком в присутствии даже таких вот мимо мелькающих. Ну а как они удалились, так и продолжилась прерванная было беседа.

— Я за Лесника не предъявляю, но… Другие могут начать искать. Тот же Грек. И я могу как ответить, кого подозреваю, так и промолчать.

— Выбор — святое дело. С другой стороны, у меня есть одна интересная плёнка. Вот она, сейчас уже в диктофон заряжена. Давай послушаем.

Не дожидаясь согласия Степа, я нажал на извлечённом из кармана куртки компактном приборе запись того самого звонка, сделанного одним из быков Лесника Василию. Поскольку разговор был не слишком длинный — зато весьма содержательный — много времени это не заняло. Лицо каталы осталось неизменным — опыт, однако, для профессионального игрока в карты показывать эмоции, кроме тех, которые сейчас нужно показать… признак низкой квалификации — но об истинных его чувствах я догадывался.

— Дебилы были покойнички, не так ли?

— Неразумно отрицать, — согласился Масальский. — Если не по «закону», то по новым «понятиям» этот твой Василий мог его на ремни живого порезать за такие угрозы. Как и наоборот, за слова плохие, с петухом Лесника сравнивающие.

— Немного перефразируя классиков, скажу… Лесник тоже, но Вася Геолог успел раньше. У него были друзья, которые любили это дело — успевать раньше. И в заключении по поводу Лесника добавлю: «Cani canina mors».

— Это…

— Про подобающую шавке смерть. Нескольким шавкам, одна из которых возомнила себя волком. Посему не лучше ли нам забыть про мертвецов и перейти к делам живых. Нашим делам, которые, как я полагаю, могут появиться. Иначе ты бы сюда не прибыл.

— Сюда… Плохое место.

Смотрю на Степа, затем в сторону «жёлтого дома», чтобы удостовериться. Ага, едва заметно кивает, показывая, что таки да оно самое и не в плане чисто географического положения. По ходу, катале тоже атмосфера не нравится.

— Неужто гэбисты во времена прошедшие тоже пакостили, помимо легашей?

— Не мне. Семье.

— Они многим кровь пили, предпочитая густую, а не жидкую люмпенскую водичку, — соглашаюсь с не произнесёнными, но подразумеваемыми словами. — Сейчас приутихли. Да вот надолго ли…