–  Ты спрашивал очень у многих, - ответил он, приблизив свое лицо к моему.
–  Где она?

–  А если я не скажу, ты меня убьешь?
–  спросил я.

–  Может быть.

–  Так вот, я не скажу, - проговорил я.

Он пристально посмотрел мне в глаза:

–  Ты не боишься.

–  Нет.

–  А почему?

–  Тебе не понять. Наверное, я сам не знаю. Иногда мне кажется, что я приехал сюда, чтобы сидеть в кресле, смотреть, старые кассеты, обедать в «ДК» и умирать.

–  Ты законченный идиот.

–  Не знаю. Я думал об этом. Вообще-то вряд ли, но, может быть, ты и прав. Думаю, что на самом деле все гораздо сложнее.

–  Посмотрим, - произнес Хэндфорд, ударяя меня правым кулаком в живот.

Я начал падать, держась за перила. То, что было у меня в желудке, чуть не выплеснулось наружу. Он метил мне под дых, но слегка промахнулся.

–  Где Берил?
–  спросил он опять.
–  Я неглупый парень. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое. И чтобы Адель оставили в покое. Она моя, и я оставлю ее у себя и буду заботиться о ней сам.

–  Ты сильно о ней позаботился, - проговорил я, оседая на ступеньки и отпуская перила, чтобы схватиться за живот.
–  Она уже торгует собой на Трэйле.

Он стоял надо мной, уперев руки в бока, и качал головой.

–  Для тебя все очень просто, - сказал он.
–  Ты же ни черта не знаешь!

Я кивнул. Говорить как-то не хотелось.

–  Тогда я скажу, - продолжал он.
–  Весь смысл в том, чтобы оставаться в живых и делать то, что хочется, не попадаясь в лапы закона. Человек живет, потом подыхает, и нет над ним никакого Бога. Ты понял?

Я снова кивнул.

–  А то, что козлы вроде тебя говорят, что я делаю нехорошо, ничего не меняет. Это все дерьмо собачье. Если бы Бог не хотел, чтобы я делал то, что делаю, он бы давно отправил меня к чертям.

–  Приятно, когда тебя лупит блестящий философ, хоть и маньяк, - сказал я, с трудом удерживая рвоту.

–  Макаронина, - сказал он, - в последний раз тебя спрашиваю: где Берил? Отвечай быстро и говори правду, если не соскучился по больничной койке - в лучшем случае. Ты читал «Конюшню Лониган»?

–  Нет, - ответил я.

–  Там описано как раз то, что я собираюсь с тобой сделать. Если протянешь до утра, найди и почитай.

Собрав последние силы, я вскочил и ударил его головой в лицо. Он с мычанием покачнулся, а меня опять бросило на ступеньки. Я хотел бежать в сторону «ДК», но оказалось, что ноги меня не слушаются. Хэндфорд сделал движение в мою сторону. Чтобы предвидеть, что произойдет через секунду, богатого воображения не требовалось.

Но ничего не произошло, потому что из-за моей машины вышел какой-то человек. Дуайт Хэндфорд остановился. Человек направлялся к нам. У него была фигура борца, низкого круглого борца. Он был почти лыс и имел скучающий вид. На нем были брюки, спортивная куртка и белая рубашка без галстука.

–  Гуляй отсюда, - сказал ему Хэндфорд.

Человек в спортивной куртке подошел еще ближе.

–  У нас с итальяшкой свои дела, - сказал Хэндфорд.
–  Семейные разборки, как в кино по телику. Знаешь такое слово? Се-мей-ные.

Из носа у Хэндфорда лилась ручьем кровь, но он даже не подносил руки к лицу.

–  Я тоже итальянец, - сказал подошедший.
–  И я не люблю, когда нас называют нехорошими словами.

–  Гуляй отсюда, - повторил Хэндфорд сквозь зубы.

–  Гулять будешь ты, - отвечал мужчина, - или я разнесу тебе башку.

С этими словами он вытащил пистолет.

–  Да кто ж ты такой?
–  спросил Хэндфорд.

–  Я дядя с большой пушкой, - ответил мужчина.
–  И если ты сделаешь шаг в сторону Фонески, с яйцами можешь проститься. А еще лучше - сделай шаг ко мне. Если не хочешь неприятностей, делай так: назад, в темноту, и к черту.

–  Нет, браток, ты не выстрелишь, - отвечал Хэндфорд, не трогаясь, однако, с места.

–  Да, хлопот не оберешься, - сказал человек, - но ты мне сильно не нравишься. Так что убирайся-ка ты, пока нос еще цел, или тебе конец. Я все сказал и уже начинаю скучать.

Хэндфорд посмотрел на меня. Взгляд его обещал, что мы с ним еще встретимся. После этого он с тем же выражением посмотрел на человека с пистолетом.

–  В следующий раз, как я тебя увижу, - сказал он, - у тебя может не быть пушки.

–  Если не будет, тогда пожалей себя, потому что я просто сверну тебе шею. Кончай концерт и проваливай.

Хэндфорд ушел в кусты. Было слышно, как он быстро удаляется. Несколько секунд я смотрел в темноту, потом повернулся к незнакомцу - но он также исчез.