–  Охранник ошибся, - отрезал я.

–  Ошибся?
–  переспросил Вивэз.
–  Вы так и скажете, когда будете давать официальные показания: «Охранник ошибся»?..

–  Я не знаю, - сказал я.
–  Я посоветуюсь со своим адвокатом. Если со мной и был старик в плаще - а его не было, - возможно, у него есть судимость; если бы он и существовал - а на данный момент его не существует, - он к этому делу не причастен.

–  Я с трудом вас понимаю, - сказал Вивэз.
–  У меня был очень длинный день. Мне нужно выпить кофе. У нас неплохой кофе, особенно если свежесваренный. Вы решительно отказываетесь?

–  Выпью немного.

Вивэз тяжело поднялся и вышел, оставив меня размышлять. За то время, что его не было, придумать я ничего не смог. Впрочем, он вернулся очень быстро.

–  Как раз только что сварили.
–  Он протянул мне большой пенопластовый стакан. Стакан был горячий, кофе черный.
–  Я отправил Чарли с его клиентами вниз, чтобы уделить вам все мое внимание.

Он прошел за свой стол, сел и отхлебнул кофе. Я поставил стакан и посмотрел на него.

–  Вы начали говорить о том, что сделали какие-то ошибки. И о Джоне Пираннесе.

–  Я поехал к Пираннесу.

–  Куда?

–  У него есть катер, называется «Красавица», стоит в Саннисайде на Лонгбоут.

Вивэз начал записывать.

–  Почему вы поехали к нему?

–  Вы говорили, что у вас есть дочь такого же возраста, как Адель. Может быть, вы поймете. Я очень сильно рассердился.

–  У вас был какой-нибудь план?

–  Нет, - признался я.
–  Я хотел сказать ему, чтобы он оставил Адель в покое. А может быть, он сообщил бы мне, что Тони Спилца убил Дуайт Хэндфорд.

–  Блестяще, - проговорил Вивэз, отхлебывая еще кофе.
–  Разумеется, он согласился оставить Адель в покое и сознался, что либо убил Спилца сам, либо видел, как это сделал Дуайт Хэндфорд.

–  Увы, - вздохнул я, разглядывая свой стакан. Вивэз сказал правду. Кофе был хорош.

–  Вы быстро обнаружили, что Пираннес умнее вас.

–  Да.

–  И что у него очень короткий фитиль.

–  Да.

–  Теперь моя очередь исповедаться, Льюис, - произнес он театральным шепотом.
–  Пираннес умнее и меня тоже. Он очень ловкий человек. На него работают лучшие адвокаты, и у нас ничего на него нет. Мы разыщем его, придем к нему, или, может быть, он сам придет к нам. У него будет чудесная история о том, где он был, когда убили Спилца, и история еще лучше о том, как Спилц оказался в его квартире. Мы знаем, какими делами и с кем занимается Пираннес, но у нас нет никаких улик, и вы ничего мне не сообщили.

–  Он пытался убить меня. По крайней мере, планировал.

Вивэз покачал головой, как бы говоря: «А чего еще ты ждал, идиот?»

–  Он велел мне надеть плавки и дал понять, что собирается утопить меня в бухте. Я не умею плавать.

–  Вы рассердили его. Мы хорошо знаем, что он не любит, когда его сердят, и что те, кто доставлял ему неприятности, отправились плавать в залив или в бухту и не добрались до берега. Он прямо сказал, что собирается убить вас?

–  Нет.

–  Да это и не важно, - проговорил Вивэз.
–  У нас нет ничего, кроме ваших слов. Что еще вы можете сообщить?

–  Пираннес сказал мне, что у него есть алиби на время убийства Спилца, что вчера вечером он не был в своей квартире и может это доказать.

–  Он мог бы это доказать, даже если бы он там был, - сказал Вивэз.
–  Что еще?

–  На катере вместе с ним был парень по имени Мэнни.

Вивэз записал.

–  Мэнни Гузман. Дальше?

–  Он ждал женщину на ланч.

–  Богатая информация, Льюис. А как вам удалось уйти от Пираннеса?

–  Повезло, - сказал я.

Вивэз на минуту задумался. Мы оба отпили кофе. Я чувствовал себя немного лучше.

–  Как ваша голова?

–  Отпустило, - сказал он.
–  Итак, мы ищем Пираннеса весь день. Вы находите тело в чужой квартире. Отправляетесь на поиски ее хозяина. Пираннес сейчас, возможно, по-прежнему на катере, может быть, вернулся в квартиру. Она опечатана, но у него есть ключ, и он может заявить, что ничего не знает. Может быть, девчонка врет. Может быть, она видела, как ее отец, или Пираннес, или Мэнни убил Спилца, но боится признаться?

–  Я не знаю, - сказал я.
–  Вряд ли.

–  Я поговорю с ней, черт возьми. Утром. А сейчас я отправлюсь домой, поцелую жену, поругаюсь с детьми.

–  А я?

–  Отойдете в сторону, оставив при себе свои показания, - сказал он, вставая и допивая свой кофе. Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и добавил: - Вы пытались защитить ребенка. Поезжайте домой. Затаитесь. По этой истории вас ни в чем не обвинят. Но если я обнаружу, что вы лжете, вам будет предъявлено обвинение по всем возможным статьям.

–  Я не лгу, - заверил я.