Свой кофе я не допил.

–  Я тоже думаю, что вы говорите правду, но я видел лжецов, которые искренне верили в то, что рассказывали, и убеждали меня. Поезжайте домой.

Домой я не поехал.

–  Кентукки-фрай, - сказала Сьюзан Поровски, открыв дверь и увидев меня с двумя пакетами.

–  Это подходит?
–  спросил я.

–  Если с кукурузой и пюре с подливкой. Корочка хрустящая?

–  Более или менее.

Она потянула к себе один пакет и сунула в него нос.

–  А нельзя ли мне войти?

Она взяла тот пакет, в который заглядывала, и провела меня в квартиру.

–  Мама уже дома?

–  А это капуста?
–  спросила она, проводя меня через гостиную к столу в столовой.

–  Капуста.

–  Терпеть не могу.

Мы начали распаковывать свертки. Сьюзан, казалось, что-то ищет.

–  А это что?

–  Курица без корочки для твоей мамы. Она не ест жареную курицу.

–  Я знаю. Но обычно она просто снимает корочку.

Мы разложили еду, бумажные тарелки, салфетки, расставили стаканы. Рядом с бутылкой колы поместился диетический «Сэвен ап».

–  Так мамы нет дома?

–  Нет. Она звонила. Сказала, что если вы придете раньше, то чтобы мы подождали десять минут, а потом садились за стол без нее.

–  А твой брат?

–  Майк обитает в ванной.

–  То есть он сейчас в ванной?

–  Именно.
–  Она кивнула.
–  Когда он не в ванной, он смотрит телевизор, читает, ходит с приятелями на фильмы для взрослых или играет в баскетбол. Я тоже играю в баскетбол. И еще я играю на блок-флейте. Хотите послушать?

Я сел за стол.

–  Может быть, после обеда.

–  Вы думаете, я не умею играть по-настоящему?

–  Думаю, что умеешь, не знаю только, насколько хорошо. Я играю на губной гармошке, на мой взгляд вполне прилично, но слушатели почему-то другого мнения.

–  Она у вас с собой?

–  Нет, я не играл с тех пор, как... Давно не играл.

Она села напротив меня.

–  Это потому, что вы несчастливы.

–  Ты очень мудрая для ребенка, который не прожил и одной жизни.

–  Что-что?

–  Это из «Дракулы».

–  Я не помню этого места. Я не знаю, чем еще вас занять. Мама сказала, чтобы я вас развлекала.

–  Ты отлично справляешься.

Из ванной вышел Майк.

–  Кентукки-фрай. Кайф!
–  провозгласил он.

–  Привет, - сказал я.

–  Привет.
–  Он потянулся за ножкой.

–  Подожди маму, - сказала Сьюзан.

–  Я жутко голодный. Съем одну и буду ждать.

–  Разве борги едят?
–  спросил я.

Он задумался, постукивая куриной ножкой по пальцу.

–  Какие еще борги?
–  живо поинтересовалась Сьюзан.

–  Это такие вроде зомби, в «Звездном пути», - объяснил Майк.

–  Я не люблю «Звездный путь», - сообщила она мне.
–  Мой отец был очень высокий. Мама считает, что Майк похож на него и будет большого роста. Он уже довольно здоровый.

–  Я думаю, что борги не едят, потому что они почти машины, - заключил Майкл.
–  Действительно, хороший вопрос.

–  Я не люблю остывшее пюре, - пискнула Сьюзан.

–  Можно будет разогреть в микроволновке.
–  Майк взглянул на меня.
–  Можно задать вам один вопрос? Если только вы не обидитесь.

–  Задавай, - сказал я.

–  Вы ухаживаете за нашей матерью?

–  Майк!
–  воскликнула Сьюзан.

–  Ничего страшного, - сказал я.
–  Нет, не ухаживаю. Я не хочу вам врать. Если мы и дальше будем видеться, то это возможно, но пока мы просто знакомые. Моя жена погибла четыре года назад в автокатастрофе. С тех пор я... Ты понимаешь?

Он буркнул, что понимает, и занялся куриной ножкой. Дверь в гостиную открылась, и вошла Салли, держа в одной руке черную полотняную сумку, а в другой портфель.

–  Извините меня, - сказала она.

Она подошла к детям, поцеловала Сьюзан в щеку, Майка в макушку и посмотрела на стол.

–  Какая красота! Я голодная как волк.

–  Он взял для тебя без корочки, - сообщила Сьюзан.

–  Тогда чего же мы ждем?

Мы ели и болтали, в основном о пустяках. Дети прощупывали меня, я отшучивался. Салли слушала, смотрела. Я не забывал ни о том, что происходит снаружи, ни о том, что глубоко внутри меня, но мне было очень хорошо.

–  Как здорово, что не надо мыть посуду, - сказала Салли, когда мы закончили.