–  На вас часто такое накатывает?
–  спокойно спросил Грин.

–  Ничего на меня не накатывает, - сказал я.
–  Последнюю ночь я плохо спал. У меня есть другая работа, более важная, чем поиски Мелани Себастьян. Женщина, к которой я хорошо относился, была убита в моем кабинете. Я могу рассказать очень длинную историю, но вы говорите, у меня только десять минут. Поэтому...

–  Сядьте.

Он взвешивал в уме что-то важное, возможно, вопрос о моем душевном здоровье. Я сел. Он поправил галстук, почесал левую бровь.

–  Я знаю, где она. Если вы передадите это Карлу Себастьяну, я буду все отрицать. Напрасно он обратился к вам, это действительно их семейная проблема. Она мой пациент и мой друг. Больше я ничего не могу сказать.

–  Но вы знаете больше?

Он кивнул.

–  Кто этот парень, который спасает меня и настаивает, чтобы я нашел миссис Мелани Себастьян?

–  Я не знаю, - ответил Грин.

–  Я очень устал. Я перенервничал. Человек по имени Джон Пираннес - слышали когда-нибудь?
–  только что пытался меня убить. Я должен был бы спросить у этого тяжеловеса, почему он сам не найдет Мелани Себастьян.

–  Да, - согласился Джеффри Грин.
–  У нас осталось пять минут.

–  Ну?

–  Я слышал о Джоне Пираннесе. Лично я с ним незнаком. И вы в самом деле должны были бы спросить этого человека, почему он не пытается сам найти Мелани. Я бы предположил, что он не умеет искать людей, тем более умных людей, которые не хотят, чтобы их нашли.

–  Ему, однако, не составило труда найти меня, - сказал я.
–  Можете не комментировать, я принимаю ваш комплимент. Да, я умею искать умных людей, особенно таких, как Мелани Себастьян, которая хочет, чтобы ее нашли, но тогда, когда это будет ей удобно. Я говорю разумные вещи?

–  Да, - подтвердил он.

–  Вы с Мелани Себастьян любовники?

–  Я из тех, кого называют геями, мистер Фонеска. Я уже говорил вам об этом.

–  «Гей» еще значит «веселый». Я никогда не понимал, что в геях веселого. Большинство гомосексуалистов, которых я встречал, были очень улыбчивы, но страдали от депрессии, - сказал я.

–  Как вы?

–  Сходство действительно есть, - согласился я, откидываясь в кресле. Я раздумывал, не попросить ли у него рецепт на транквилизатор. После смерти жены я почти целый год принимал антидепрессанты. Теперь я не был в депрессии - я был в лихорадке. Вероятно, я производил впечатление напрочь запутавшегося человека. Он протянул руку к блокноту, взял ручку, что-то написал, оторвал листок и протянул его мне. На нем оказалось не название транквилизатора, а две строчки. Я прочел их.

–  Игра усложняется, - сказал я.

–  Боюсь, что так. Наше время истекло.

Он встал, и я вслед за ним.

–  За последние два дня умерли два человека, оба насильственной смертью, - сказал я.
–  Я не могу играть в игры ради богатых людей, ради вас, Карла Себастьяна, его жены. Я должен заниматься девочкой, которая попала в серьезную беду, а не избалованной богатой беглянкой.

–  Вы считаете, что должны найти убийцу?
–  спросил он.
–  Мистер Фонеска, раскрывать убийства - дело полиции. У нас больше нет времени.

–  Значит, - я прошел за ним к боковой двери, - я все-таки не параноик.

–  Вообще? Не могу сказать. Но в данном случае, вероятно, нет.

Он открыл дверь. Я сложил записку, которую он мне дал, и сунул ее в карман рубашки.

–  Вы позвоните сейчас Мелани?
–  спросил я.

–  Да, - ответил он.

Я вышел, и он закрыл за мной дверь.

Синий «Бьюик» стоял на Палм-стрит в полуквартале от меня. Я подумал, не подойти ли к парню, который спас мне жизнь, и не пригласить ли его на чашку кофе и не задать ли ему некоторые вопросы. Но из нашего недолгого общения было очевидно, что он не слишком разговорчив и едва ли станет отвечать.

Я медленно двинулся по Палм и подъехал к конторе Тайсинкера, Оливера и Шварца. Харви был у себя, но, казалось, не очень рад меня видеть. Я протянул ему записку, полученную от Джеффри Грина, и попросил проверить первую позицию.

–  Это можно отщелкать за час, даже меньше.
–  Харви немного оживился.
–  Но сейчас я делаю кое-что для Матта Шварца, так что ответ будет часа через два-три. Тебе в общем виде или с деталями?

–  Пока в общем, - сказал я, - а детали - когда у тебя будет время.

–  Распечатать я не смогу, не хочу вещественных улик.

–  Я надеюсь на твою память.

Харви что-то пробурчал и потянулся за чашкой, из которой свисал хвостик с этикеткой от пакетика чая.

–  Она уже не та, что раньше, - сказал он.

Я не совсем понял, что он имел в виду.

–  Кто-то играет со мной в игры, Харви. Точнее, с нами.

–  Я люблю игры.
–  Он нажал кнопку серой клавиатуры.
–  А не люблю твою Мелани Себастьян, которая размахивает у меня перед носом виртуальной конфетой.