Но кроме занятий была и домашняя работа, выполнение которой было столь же важно для меня, как и посещение занятий. Нужно было привезти в бочке воду с колонки, дать сено корове, почистить снег во дворе, напилить и наколоть дров, помыть кучу посуды и еще много чего подобного. А летом был огород: вскопать, полить, прополоть около десятка грядок. Да еще нарезать мешок травы для коровы, отогнать ее рано утром в табун, а вечером привести обратно.

При этом бабушка не скупилась на похвалы моих трудов, а иногда награждала монеткой для походов в кино или покупки стаканчика мороженого. Учась уже в старших классах, пробовал воспротивиться бесчисленным домашним обязанностям. Бабушка со мной в спор по этому поводу никогда не вступала, но чуть подумав, спокойно отвечала: «Если приучишь себя к физическому труду, то и умственный труд, чем будешь заниматься в дальнейшем, будет тебе не в тягость». И она оказалась права, как и во многих других своих высказываниях и наставлениях, так что на всю жизнь запомнил эту ее нехитрую установку и детей своих так же воспитывал, следуя бабушкиной жизненной методике…

И еще один ее урок запомнил навсегда и нет-нет, а повторяю сказанную ей фразу другим, у кого всегда находится масса причин сделать порученную работу как попало, шиворот-навыворот, как говорят в Сибири, «на отвяжись». Участки под покос на той стороне Иртыша доставались всем, кто подал заявление на них, по жребию. Первый раз нам выпал участок, весь заросший мелким кустарником, чуть ли не половина покоса. По бабушкиному настоянию я с помощью старого, с зазубринами топорика, постоянно соскакивающего с пересохшего топорища, почти два или три дня освобождал тот участок от засорявших его кустов; вплоть до кровавых мозолей на ладошках. Когда на другой год началась сенокосная пора и мы пришли на выделенный нам участок, оказавшийся совсем в другом месте, и речь зашла об очередной вырубке кустов, то тут я возмутился не на шутку: «С чего это я рубить его стану? На другой год он нам опять не достанется!»

Бабушкин ответ срубил меня самого под самый корень: «Так ведь людям достанется…» И я не знал, что сказать в ответ. Вот эта фраза «людям достанется» отложилась во мне и живет, пока еще в состоянии что-то сделать своими руками: все тобой сделанное достанется людям. И не важно, как они тем добром распорядятся…

Когда мы приезжали к родственникам в Москву, то непременно был выход в Третьяковку, причем не по одному разу; музей им. А. С. Пушкина, где мне больше всего нравились копии рыцарей в латах и с оружием в руках. А еще поездки в усадьбы Архангельское, Кусково и на Новодевичье кладбище. Волей-неволей в памяти оставались имена художников, названия картин и в результате получал хоть слабое, но представление о мире искусства, чего в родном Тобольске вряд ли когда увидел. И эти сказочные сюжеты, рисунки, как понимаю, жили во мне своим отдельным мирком, побуждая совершить тоже что-то чудное, необыкновенное, за пределами человеческих возможностей.

Однажды бабушка повезла меня чуть не на край тогдашней Москвы, потом мы долго шли куда-то и, наконец, остановились перед гигантским зданием, и я услышал слово, значение которого тогда не понимал: «МГУ». И ещё бабушка добавила: «В нем мои папа и мама когда-то учились. Вот если у тебя будут хорошие оценки, ты тоже сможешь поступить в этот университет…» Студентом главного российского вуза стать мне так и не пришлось, но слова ее запомнил на всю жизнь и надеюсь, кто-то из моих внуков осуществит ту бабушкину мечту…

Более всего при ее нелегкой судьбе меня удивляла её доброта и забота, проявляющаяся в мелочах: вовремя пришитой оторванной пуговице, заштопанной рукавичке, и уж конечно своевременному питанию ее внуков. Не помню случая, чтоб она хоть раз отпустила меня на занятия или потом уже на работу без завтрака.

Она участвовала даже в моих сборах на охоту, когда уезжал на несколько дней: подкладывала мне в рюкзак сменные носки, портянки и даже шила мешочки под мои скромные боеприпасы. Когда я с удивлением поинтересовался, откуда она все это знает и умеет, пояснила, что всегда так собирала своего мужа, когда он уезжал в свои экспедиции, и считала это непреложным качеством любой замужней женщины.

Признаюсь честно, подобного отношения к себе мне за всю мою непростую жизнь испытывать не приходилось. Может быть, выродилась та женская порода, которая умела находить на все время и делала это без каких-то попреков и нареканий, а может, просто изменилось время, став более быстротечным, неуловимым, когда каждый озабочен самим собой, а на ближних своих внимания просто не остается.

Непостижимым образом бабушка умела успокоить, скрасить очередные мои неудачи и промахи, и любимым ее выражением в таких случаях было: «Перемелется, мука будет». И она была, как всегда, права, действительно рано или поздно беды уходили, рассеивались, а впереди была еще непрожитая жизнь, которая обязательно должна принести хоть небольшие, но радости…

Единственное, что мне непонятно в бабушкиной судьбе — за что, за какие грехи ей были посланы выпавшие на ее долю испытания? Может быть, они должны послужить примером для нас, выросших под ее заботливым крылом и мудрыми высказываниями по поводу любой жизненной ситуации. Но твердо могу сказать: если бы не ее пример, заботы, то моя собственная судьба явно сложилась бы иначе.

А так по большому счету мне не о чем жалеть или кого-то упрекать в своих бедах. Прожив полжизни рядом с ней, я получил огромный запас любви, заботы и доброго отношения к людям, который незримым образом она сумела мне передать. Поэтому воистину могу назвать ее своей путеводительницей, которая, уверен, находясь в ином мире, продолжает направлять и утешать своего внука.

На этом хотелось бы закончить свое краткое автобиографическое повествование, в котором попытался передать лишь некоторые, на мой взгляд, самые яркие эпизоды своей жизни. Уже в возрасте начинаешь чувствовать свою незначительность во всем происходящем вокруг тебя, сознаешь, насколько малы и ограничены наши силы, и волей-неволей приходит пора подводить итоги.

И наверняка перед каждым встает вопрос: а мог бы сделать большее? А если мог, то что помешало? И вот тут понимаешь, насколько порой были противоречивы твои поступки, сколько сил потрачено впустую, зазря, без видимого результата.