Иногда в горделивом воображении ему казалось, что в последующем допустимо написать какое-либо литературное сочинение о похождениях своего господина. Конечно, не забыв упомянуть и о себе. На взгляд Джузеппе, это бы несказанно порадовало благодарных потомков. У слуги совсем недавно появилась и личная тайна, тщательно скрываемая от Таддео.

Волей случая в последние дни он становился свидетелем магических таинств, ритуалов и всяких демонических практик. Джузеппе старался не только их запоминать, но и подробно записывать. Слуга мечтал, что настанет день и он встанет рядом со своим господином спина к спине и будет призывать демонов и управлять ими.

Следуя вместе со всеми в еретический городок Черветери, Джузеппе томился в ожидании чего-то необычного, связанного с деяниями инквизиции. Кроме того, мысленно прикидывал, что будет теперь делать его господин и кто из присутствующих умрёт первым.

То, что будут многие неожиданные смерти, Джузеппе даже и не сомневался. Несколько дней, проведённых с синьором Таддео, приучили его к постоянной крови и трупам. Иногда Джузеппе начинало казаться, что он тоже стал озабочен лишением людей их бренной жизни. Это совсем не пугало, как было поначалу, а наоборот – несколько развлекало. Ощущение власти над человеческой жизнью пьянило и поднимало его в собственных глазах.

Тем временем Джулио ди Скрибаньи, пользуясь достаточным временем в дороге, с удовольствием приступил к беседе с Таддео. Иногда им мешали монахи, ехавшие позади, громко говорившие и предававшиеся веселью. Они активно делились друг с другом рассказами о дознаниях и судах, припоминали давние пытки и поведение жертв на кострах инквизиции. Комиссар не останавливал спутников. Магу казалось, что Джулио ди Скрибаньи нравится тот кураж, с которым монахи обсуждают свои деяния.

Кони комиссара инквизиции, синьора Марио ди Лацио и Таддео следовали один подле другого. Со стороны могло показаться, что трое хороших товарищей наслаждаются поездкой и добропорядочной беседой о чём-то светлом и хорошем. Разговор между ними длился уже около четырёх часов. Начавшись с изучения родословной предков и биографии Орсино ди Савельи, беседа со временем плавно перетекла в некоторые темы обсуждения современной римской политики, касающейся различных ближних и дальних государств. Затем в воспоминания о годах молодости Джулио ди Скрибаньи и теолога-богослова. Вскоре, полностью освоив личные темы, комиссар инквизиции с молчаливого согласия Марио ди Лацио перешёл к обучению своего нового секретаря основам теории инквизиции.

Таддео не представило труда ввести инквизитора в заблуждение относительно своего права на дворянское положение и принадлежность к известному роду Савельи. Во-первых, как любой итальянец, он знал очень многое из официальных источников об истории этой семьи. Во-вторых, ещё несколько дней назад Джузеппе поделился с ним многими тайнами из жизни этого рода. Кроме того, маг в период разговора ввёл Джулио ди Скрибаньи и Марио ди Лацио в лёгкий гипноз, внушив иллюзию полной веры каждому слову Таддео.

Речь комиссара об истории инквизиции протекала плавно и уравновешенно, было понятно, что он отлично знает суть предмета своего разговора.

– Знаете ли вы, синьор Орсино, кто был самым первым инквизитором? – хитро прищурившись, уточнил комиссар.

– Затрудняюсь объяснить, мессер. Мои познания в этом вопросе ещё весьма скудны, – ответил Таддео.

– Первым теологом, изучившим историю развития Святой инквизиции, являлся брат Луис де Пармо из Сицилии. Им был подготовлен и совсем недавно, в 1598 году, в Мадриде представлен церковному обществу трактат «О происхождении и развитии Святой инквизиции». По мнению этого достойнейшего учёного мужа, изначально инквизитором был сам великий Создатель. Вначале он наказал за грехи несдержанную и неблагочестивую первую жену Адама – Лилит, потом его самого, затем и вторую жену Адама – Еву. После первородного греха Создатель изгнал нарушителей из великолепного Рая. Согласно утверждениям Луиса де Пармо, Inquisitio – это строгое подражание действиям самого великого Создателя. Поэтому уклонение от расследований и розыска еретиков, всяческие поблажки отступникам, жалость и милосердие – это само по себе тяжкое преступление. А что вы думаете о столь глубокой философской мысли? – самодовольно уточнил Джулио ди Скрибаньи.

– Я никогда не рассуждал об этом, но считаю, что вы полностью правы. Данная идея меняет все представления о необходимости и самой сути инквизиции. Получается, что не истинно верующие люди, думающие о чистоте души, создали инквизицию, а инквизиция из грешников создала благочестивых людей. Это поистине высокое открытие, меняющее суть истории Италии и всего мира. Удивительно, почему же ранее никто об этом и не догадался? Настолько неожиданно и мудро! – восхищённо заявил Таддео.

– И правда, несколько оригинально. Такое современное предположение весьма возбудило всех теологов и учёных мужей в Европе. Эта идея попахивает ересью. Недопустимо обсуждать святые истины. Так мы докатимся до мысли о том, что и нечестивый Люцифер – это инквизитор, коль он воспитывает и исправляет грешников в преисподней! А после этого возникает предположение: «Жизнь – сплошной пылающий, смердящий Ад, а люди в ней – одновременно палачи и страдающие души». Запрещено так думать, иначе можно пересечь тонкую грань позволяемого, – ухмыльнувшись, бросил реплику синьор Марио ди Лацио.

– О! Как умно! Каждое слово остаётся в моей душе, позвольте учиться у вас обоих. Я наполняюсь мудростью, внимая речам, – заявил Таддео, приложив правую руку к сердцу.

Джулио ди Скрибаньи самодовольно улыбнулся и продолжил:

– Учитесь, учитесь. Молодой человек, прежде чем мы перейдём к практическим вопросам розыска и наказания за преступления ереси, необходимо понять суть самих преступлений. Вот послушайте и познайте! Ересь и тайные науки – вот две мерзкие формы отступничества от нашей святой веры. Ересь – это отход от догмата, а тайные науки – это скрытое, завуалированное служение Люциферу и его слугам – демонам Ада. Тот, кто изучает тайные науки, ищет запрещённые знания, старается научиться умениям понимать природу стихий, предметов и светил, – тот великий враг. Человек должен читать, знать и уметь только то, что разрешено инквизицией. Поэтому и существуют цензура и index librorum prohibitorum, ещё называемый запретительным индексом, включающий в себя список ненадлежащих и опасных для общества книг. Конечно, есть ещё мужская и женская похоть, жажда обогащения и власти, но они не влекут столь ужасных последствий, как ересь и тайные науки. О прочих пороках мы не будем рассуждать сегодня в связи с их незначительной угрозой для истинной веры.

Инквизитор не волк, чтобы хватать первую попавшуюся жертву. Он математик, философ, историк и логистик, обладающий мышлением хитрой лисицы. Вы когда-нибудь встречались с перечнем преступлений против церкви?

– Не совсем, мессер. В моем родном городе Катандзаро мне было не до этого. Там очень мало учёных мужей. А когда я учился в Падуанском университете, то, конечно, изучал каноническое право, богословие, диалектику, философию, риторику, но не придавал значения тому, что сказано вами, – с почтением ответил Таддео.