Ее каблуки постукивали по твердому дереву, двигаясь в мою сторону. Я бросилась вверх по лестнице в свою комнату, закрыв за собой дверь. Из коридора донесся голос Эйлин.

— …сейчас отвезет меня на ужин. — Она вздохнула в телефон, как будто только что вернулась после пятимильной пробежки. — Мне пришлось приложить немало усилий, но я добилась своего.

Тишина.

Потом она простонала, хихикнув.

— Я знаю. Не могу дождаться, когда смогу оседлать этого человека. Он такой ворчливый и горячий. Но он размораживается. Видела бы ты его, когда мы ходили на охоту. Ни одна женщина не могла оторвать от него взгляд. Как только я покажу ему, как я хороша в постели, для этого мозгляка игра закончится.

Острые ржавые когти вцепились мне в горло. Я больше не могла этого выносить. Ее слова должны были прозвенеть тревожным звонком, но я не могла видеть дальше постоянного напоминания о том, что он скоро станет чьим-то.

Эйлин проскользнула в свою комнату, оставляя за собой шлейф смеха и духов. Я прижалась к двери, слушая, как она выходит, насвистывая себе под нос.

Ее каблуки стучали по ступенькам.

Все это время Зак не заходил ко мне в комнату, чтобы проведать меня.

Он даже не написал мне.

Через час после отъезда Зака и Эйлин я стояла на пороге его особняка, одетая в металлическое мини-платье, которое Даллас сказала мне, что оставила здесь прошлым летом.

— Ты уверена, что это правильный способ справиться с моей бушующей ревностью? — Я вцепилась в ее дизайнерскую сумочку, прижав телефон к уху, ожидая свой Uber. — Потому что я думала, что секстинг с незнакомцем сделает свое дело.

— Определенно. — Даллас хрустела чем-то по другой линии. — Поверь мне, я инженер по отношениям.

— Ничего подобного.

— Зак просто позволяет матери играть на его сердечных струнах. — Даллас проигнорировала мой скептицизм. — Он хочет именно тебя.

— Но Эйлин ему подходит. — Сарказм, капающий с меня, мог бы вылечить засуху. — Она — рациональный выбор.

Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что это будет крушение поезда. Брак между ними был бы похож на проведение собрания Анонимных Наркоманов в аптеке.

Как два человека с одной и той же фобией могут вылечить друг друга?

— В любви нет ничего рационального, детка. — Даллас захихикала своим церковным смехом. — Я фанат Фэкари.

— Фэкари — это ужасное название для шипа. — Я поморщилась.

— Как насчет Зэрроу?

— Нет. — Я задрожала в крошечном платье, уже сожалея о том, что эта ночь началась еще до того, как она началась. — Я же говорила тебе — мы с Заком не вариант.

— Конечно, вариант. В смысле, эй? Кейт Бекинсейл и Пит Дэвидсон, кто-нибудь? В любви и войне нет правил.

Я переминалась с ноги на ногу, борясь с холодом, проникающим в мои кости, когда вдалеке мелькнули фары машины, приближающейся ко мне.

— Не могу поверить, что иду на свидание с кем-то другим.

— Эй, ты не эксклюзивная. — На заднем плане что-то зашуршало. Наверное, еще один пакет с закусками. — А я случайно свела тебя с отличным парнем. Кто знает? Может, из этого получится что-то настоящее.

Даллас настояла на том, чтобы устроить мне свидание в "Винстониане", и в последнюю минуту нашла мне места, любезно предоставленные настороженным Ромом, чтобы я могла напомнить Заку, что наша неисключительность идет в обе стороны.

Это было мелочно, но я была не в том положении, чтобы отказаться.

Во-первых, потому что я не ела с самого утра.

А во-вторых, мне действительно нужно было доказать и Заку, и себе, что в этих отношениях я не все решаю.

— Занижай свои ожидания. — Я натянула мини-платье на бедра. Оно было короче, чем фитиль Ромео. — На днях Зак пометил меня любовными укусами по всей груди и животу.

— Ух. Это так сексуально. — Даллас вздохнула. — И он такой дурак.

Убер припарковался прямо передо мной.

Я улыбнулась водителю и пробормотала:

— Я тоже.

ФЭРРОУ

Андерсон Стаус не был человеком, способным украсть мое сердце.

Откровенно говоря, он не был человеком, способным украсть перечницу, сидящую между нами на столе при свечах.

В нем не было ничего откровенно плохого (кроме того, что его челюсть напоминала мне Боба Белчера). Но и ничего откровенно хорошего в нем тоже не было.