Запах прощания висел в воздухе, как дешевый парфюм. Согласно условиям нашего соглашения, все было кончено. Закончено и завершено.

Я могу прикасаться к человеческой плоти.

Фэрроу уладила свои семейные проблемы.

Адвокаты завернут все остальное в аккуратный бантик.

И все равно никто из нас не решался затронуть эту тему.

К черту.

Я свернул на обочину перед самым выездом на Дорогу Темного Принца. Она никак не отреагировала, продолжая молча изучать линию деревьев.

— Фэрроу.

По-прежнему ничего.

Я отстегнул ремень безопасности, выпрыгнул из машины и обогнул ее, распахнув дверь. Она уставилась на мое плечо, не обращая ни на что внимания, и это стало для меня вторым сердечным приступом за ночь.

Первый случился при виде того, как Андраш расправляется с ней. Если бы Олли и Ром не оттащили меня от него, я бы сейчас сидел в камере, а он — в морге.

Наконец, наконец, она подняла на меня глаза, когда я подхватил ее на руки и перенес нас обоих в просторный багажник, откинув заднее сиденье, чтобы получилась плоская кабина.

— Что творится в твоей голове, Осьми?

— Ничего хорошего.

— Невозможно. — Я усадил ее, включив верхний свет. — Где болит?

— Везде.

Нависнув над ней, я слегка потрогал ее за плечо, как раз в том месте, где, как я видел, ее схватил Андраш.

— Здесь?

Крошечная, неохотная слезинка потекла по ее щеке. Она не всхлипывала. Не издала ни звука. Просто кивнула.

Я наклонился и поцеловал то самое место. Она закрыла глаза, когда я провел по нему языком, стирая все следы этого ублюдка.

Я провел языком по ее шее, где она ударилась о стену.

— А здесь?

— Мой локоть тоже.

Она смотрела на крышу, пока я стирал прикосновения Андраша с ее шеи, бедра, спины, локтя.

Все это время она не произнесла ни слова.

— Прекрасно. — Когда я закончил, я отстранился и просто уставился на нее, когда она растянулась на багажнике, ее дикие солнечные волосы разметались во все стороны. — Чертовски красивая.

Пальцы Фэрроу прочертили дорожку на нейлоновой подкладке.

— Что вы думаете о Монови?

— Никогда о нем не слышал.

— Это в Небраске.

— Похоже на то.

— Одно население.

— К чему ты клонишь?

Пожалуйста, не говори "Монови".

— Просто думаю о Монови.

Мне хотелось смеяться. Может быть, даже закричать. Определенно, второй раунд против Андраша.

Нам с Фэрроу было о чем поговорить, и мы остановились на Монови.

Она так и не рассказала мне об Эйлин. Я все еще не спрашивал о нашем будущем.

Вот только инстинкт, а также оставшиеся клетки моего мозга, которые не были поджарены яростью, вызванной Андрашем, подсказывали мне, что на этот раз разговор пройдет иначе, чем если бы мы завели его в самолете, прежде чем завершить нашу договоренность.

Фэрроу положила руку на ребра.

— Без тебя я бы не смогла победить Андраша и Веру.

Я опустился на задницу и вытянул ноги как можно шире, подставив им бедра Фэрроу.

— Ты бы победила.

— Нет, не победила. Вера указала на это. Тогда я сказала ей, что могу вести свои собственные войны. Но я ошибалась.

— Нет. Ты всю жизнь была бойцом.

— Возможно. Но я также полагалась на своего отца, сама того не осознавая. — Ее глаза нашли мои. — Он обналичил свои сбережения, чтобы финансировать мою карьеру фехтовальщика. Карьеру фехтовальщика, которой больше нет.

— Общественное мнение склонилось на твою сторону. Твои друзья по академии рассказали СМИ об этих обстоятельствах. Как только появятся новости о Вере и Андраше, никто не будет отчитывать тебя за то, что ты устроила ничего не значащий матч.

— А ведь должны. Я была неправа.

— Если ты хочешь уйти, уходи. Иногда бросить — это смелее, чем продолжать. — Я наклонил ее подбородок вверх, заставляя посмотреть на меня. — Но если ты уходишь, потому что боишься, что подумают другие, это чушь, и ты сильнее этого, Фэрроу Баллантайн.

— Я не бросаю. Ну, я еще не знаю. — Она вздохнула, потянув за пушистые нейлоновые нити на полу багажника. — Наверное, дело в том, что я считала себя независимой, жила сама по себе, боролась с Верой по-своему. На самом деле мне помогал папа — больше, чем я думала, — и ты.

Попроси меня о помощи, Фэрроу.

Ты не одна.

Я — твоя армия, состоящая из одного человека.

Прежде чем я успел ответить, она поднялась, вытирая пыль с рук.

— Мы можем отправиться домой?

Я изучал ее лицо, не в силах понять ее и ненавидя это.