– Полковнику Фостеру у Арки Адмиралтейства. Пусть выступает, как только увидит, что мы тронулись.

За время короткой передышки к транспортерам «гатлингов» поспешно принялись доставлять боеприпасы. Заодно лошади подвезли телегу, нагруженную бочками с жидким топливом для наполнения их опустевших баков. Дочитав последний рапорт, Шерман кивнул.

– Трубите атаку.

Эхо горнов, отдавшееся от стен, потонуло в реве двигателей заводящихся транспортеров «гатлинга». От переклички их выхлопов по площади потянулись облака синеватого дыма – и наступление началось.

Для обороняющихся это означало лишь муки и гибель. Бронированные спереди, сеющие свинцовую смерть транспортеры покатили к возведенным впопыхах баррикадам, безжалостно истребляя укрывшиеся за ними войска, пока бесполезная ответная стрельба не стихла. Пехотинцы с энтузиазмом растащили баррикады, открыв проходы, и самоходная техника двинулась вперед. Когда впереди показался Букингемский дворец, последовала еще одна кавалерийская атака с Бердкейдж-Уок, не более успешная, нежели предыдущая; отступить удалось лишь горстке изрядно потрепанных защитников дворца.

Транспортеры «гатлингов» шли впереди пехоты, задержавшись лишь перед самым дворцом. Гвардейский полк держал героическую оборону, но остановить американские пули тонкие стальные кирасы не могли. Атакующие хлынули в дворцовые ворота; обороняющиеся внутри самого дворца задержали их лишь на минуту. Губительный огонь «гатлингов» сокрушил окна нижнего этажа, сея смерть направо и налево, и начал взбираться все выше, отыскивая защитников, засевших на верхних этажах. И с громовым «Ура!» пехота ворвалась во дворец.

Когда генерал Шерман со своим штабом минут через пять въехал на дворцовый двор, битва уж подошла к концу. Мощенная булыжником площадь была завалена трупами. Тут и там санитары оказывали медицинскую помощь немногочисленным защитникам дворца, оставшимся в живых. Двое американских солдат, закинув винтовки за плечи, вышли через парадное крыльцо, ведя между собой элегантно одетого человека с белой тряпкой в руках.

– Вышел прямиком на нас, генерал, размахивая этой вот скатеркой, – доложил капрал. – И заявил, что оченно хочет поговорить с начальством.

– Кто вы? – холодно осведомился Шерман.

– Конюший Ее Величества королевы Виктории.

– Отлично. Отведите меня к ней.

Тот подтянулся, стараясь совладать со своими трясущимися конечностями, стоя лицом к лицу с вооруженным врагом.

– Сие невозможно. Ее здесь нет. Пожалуйста, прекратите штурм и бессмысленные убийства.

– Где она?

Конюший окостенел, поджав губы. Шерман хотел было начать допрос, но раздумал и обернулся к начальнику штаба.

– Допустим на время, что он говорит правду. Обыщите дворец, поговорите со слугами, выясните, куда отправилась королева. А покамест я размещу свой штаб здесь.

– Смотрите, генерал, вон туда! – крикнул один из офицеров, указывая на крышу Букингемского дворца. Все услышавшие обернулись в указанном направлении.

Выбравшийся на крышу американский солдат спускал развевавшееся там знамя. Полотнище порхнуло вниз вдоль фасада и смятой тряпкой легло на камни. А его место занял звездно-полосатый флаг. Из глоток видевших это солдат вырвались оглушительные вопли ликования, и даже Шерман с улыбкой кивнул.

– Великий миг, великий день, сэр! – воскликнул начальник штаба.

– Действительно, Энди, воистину так.

Из своего окна, выходящего на Уайтхолл, бригадный генерал Соммервилл видел битву за Лондон как на ладони. Известив о надвигающейся угрозе гвардейскую кавалерию и пехоту, все войска, обороняющие город, он утратил контроль над дальнейшим развитием событий. Со стороны набережной постоянно долетал треск выстрелов, от площади Парламента слышалась канонада. Он проводил взглядом лихих кавалеристов, рысью проехавших мимо, сверкая шлемами и кирасами. Уже во второй раз он видел кавалерийскую атаку на врага; из первой волны не вернулся никто.

Теперь Соммервилл смотрел на жалкие остатки войска, возвращающиеся из боя. Зрелище жуткое, но он не мог отвести глаз. Уж если перед врагом не могут устоять наилучшие солдаты страны – есть ли вообще хоть какая-нибудь надежда? Он узрел кровавую катастрофу, погибель и разрушение. Это конец. Из этих мрачных раздумий его вырвал стук в дверь. Обернувшись, он увидел, как вошедший старший сержант Браун вытянулся и отдал честь.

– Что такое, сержант? – собственный голос донесся до Соммервилла будто издалека; рассудок его был все еще подавлен только что увиденными ужасами.