— Должно быть, я был единственным ребенком в Калико, у которого за этими стенами не было ничего получше.

Мое сердце разрывается из-за Кадмуса, когда я смотрю, как он распадается на моих глазах.

— Когда они поместили меня в изолятор… Зажмурив глаза, он как будто видит все это снова в своем воображении.

— У меня были видения того, как я был своим отцом. Насиловал ее. Снова, и снова, и снова, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

—Каждый раз, когда я закрывал глаза, я слышал, как она выкрикивает мое имя. Я чувствовал, как она борется подо мной. И каждый гребаный раз, когда я открывал глаза, девушкой была ты. Смотрела на меня. Умоляла меня остановиться. Твое лицо было бледным, как те цветы.

Слезы наворачиваются на мои глаза, когда его разбитые части, наконец, начинают складываться в картину, которая объясняет его столь же разбитый разум. Дело не в том, что они знали о его прошлом, а в том, как они манипулировали его разумом, превращая его самые травмирующие воспоминания в кошмарную реальность.

—Ты никогда не причинял мне боли. Ни разу.

— Ты была единственным светом для меня. Они украли и это тоже и бросили меня во тьму. То, что я не могу перестать видеть, открыты мои глаза или закрыты. Глаза наполняются слезами, он прижимает кулак к вискам, и из его носа вырывается резкий вдох, пока он пытается сдержаться.

— Им не нужно было оставлять эти шрамы на моем теле. Они уже были у меня в голове.

На четвереньках я подползаю к нему и отталкиваю его массивные руки в сторону, втискиваясь между его согнутых ног. Прижав голову к его груди, я чувствую, как его мышцы сокращаются подо мной, когда он всхлипывает, и его руки обвиваются вокруг меня.

— Мне жаль, что я так поступила с тобой, — шепчу я. — Мне так жаль, Кадмус.

РЕН

Рядом со мной потрескивает огонь. Мои руки дрожат, когда я опускаюсь между бедер, туда, где ощущение влажности пробудило меня от грез, и я собираю влагу пальцами, поднимая ее к свету.

Кровь.

Густая и красная, она полностью покрывает мои пальцы. В последний раз, когда из меня вытекла кровь во время беременности, я потеряла ребенка и проснулась оттого, что им питались Рейтеры.

Когда боль в моем животе снова пробуждается к жизни, я рычу, скручиваясь от боли.

— Рен? Что это?

Я не отвечаю Шестому, опасаясь, что он будет винить себя за это, но я подозреваю, что это мой второй случай, и мое тело просто не создано для беременности. Вместо этого я тихо рыдаю про себя, дрожа, когда мной овладевает агония.

— Рен! Он, несомненно, нашел кровь.

— Черт! Дрожащей, но нежной рукой он обхватывает мою щеку, приближая мое лицо к своему.

Я не хочу смотреть на него. Я не могу. И я благодарю за слезы, которые размывают его лицо.

— Я собираюсь позвать акушерку. Я сейчас вернусь.

Я хватаю его только за зад, прежде чем он оборачивает одеяло вокруг нижней половины тела и проламывается через плетеную дверь, зовя Хасею, пожилую женщину, которая приняла роды у нескольких женщин в нашем улье. Известно, что она очень опытна в таких делах, но если это следует за тем, как я была беременна в последний раз, боюсь, даже она не сможет мне помочь.

— Это не чрезмерно и не необычно после полового акта, — говорит Хасея, надавливая на мой живот двумя пальцами внутри меня. Хмурое выражение на ее лице добавляет страха к дискомфорту, который уже бурлит внутри меня.

— Твоя матка кажется немного большой в течение восьми недель. Ты уверена в своем последнем менструальном цикле?

К счастью, Шестой ждет снаружи, вместе с теми, кто еще собрался посмотреть, из-за чего поднялся переполох, иначе у него, вероятно, было бы дюжина или больше вопросов к Хасее прямо сейчас.

Лежа на спине, с согнутыми ногами, я мысленно подсчитываю, когда в последний раз мне приходилось думать о кровотечении. Каждая девочка, рожденная в поколении Рейтов, которые чуют запах крови, знает с точностью до часа, когда начинается их цикл, и у меня в последний раз был свой, перед тем как я отважилась выйти за стену после смерти папы, чуть больше двух месяцев назад.

— Честно, да.

— Хммм. Есть боль, когда я нажимаю здесь? Она проводит рукой по моему животу и усиливает давление.

— Нет. У меня были только небольшие спазмы, а потом пошла кровь.

— Я не нахожу чрезмерного количества крови во влагалищном канале, так что, возможно, мы подождем и посмотрим. Тебе следует отдохнуть, поскольку я уверена, что путешествие сказалось на тебе.

— Через восемь недель? Не кажется ли вам, что рановато для подобных опасений?

— Каждая беременность отличается от другой, милая. Я не совсем уверена, что всего два месяца. Ты потеряла одного до этого, верно?