— Послушайте, если вы их увидите, пожалуйста, немедленно сообщите нам. У них прямые связи с повстанцами.

— Повстанцы? Как, черт возьми, им удалось проскользнуть мимо охраны?

Один из мужчин прочищает горло. — Пожалуйста, предупредите нас, если увидите их, — говорит он.

— Конечно. Я дам им ваши номера. Хорошего дня, джентльмены. Дверь со щелчком закрывается, и я выдыхаю, наблюдая, как эти двое удаляются с его крыльца.

Они пересекают двор и направляются к следующему дому. Из положительных моментов можно отметить, что они, очевидно, еще не предупредили свое начальство, иначе двери были бы выломаны и ворвалась бы целая толпа Легиона. Я предполагаю, что эти двое не заинтересованы в том, чтобы сообщать, что они заснули на работе.

Бросив наблюдать за ними, я поворачиваюсь и вижу Грегора, стоящего в дверях, держащего поднос с бутербродами и фруктами.

— Знаешь, что интересно. Если бы они знали, что я трахаюсь с Джедом, они бы без колебаний вздернули нас и побили камнями. Несмотря на то, что мы с Джедом вместе, мы очень уважаемые эксперты в своей области. Те, к кому они обращаются за советом. Он на мгновение замирает с задумчивым видом.

— В этом есть что-то очень приятное, понимаешь?

Пересекая комнату, возвращаясь к своему креслу, я улыбаюсь.

— Почему вы остаетесь здесь? Я бросаю быстрый взгляд на Джеда и Шестого в кадре, все еще ожидающих прибытия остальных в туннелях.

— Почему бы тебе не уехать из Шолена и не жить так, как ты хочешь жить с Джедом.

— О, ты имеешь в виду мародеров-каннибалов, которые изнасилуют нас до смерти, прежде чем съесть? Или с Бешенными, которые пропустят прелюдию и направятся прямо к десерту? Он входит в комнату и ставит поднос передо мной.

— Нет, спасибо.

— Вы бы жили по своему собственному выбору. Любите того, кого хотите любить. Живите так, как вы хотите жить.

— Это могло бы сработать для кого-то вроде тебя, Рен. Но я старше. Медленнее. Боже, я встал с кровати этим утром с гребаной болью в плечах. От того, что встал с кровати. Он потирает рукой поясницу, как бы подчеркивая это.

— Я никак не мог бы защитить себя там.

— И как ты будешь защищаться, когда они узнают, что ты трахаешься с Джедом?

— Сначала они дали бы мне возможность искупить свои грехи. Предложив мне одну из Дочерей для оплодотворения.

Дочери — это группа молодых девушек, в основном девственниц, когда они впервые вступают в секту, которых выбирают, чтобы помочь вновь заселить сообщество. Их единственная функция — забеременеть и нарожать детей от как можно большего количества разных мужчин, чтобы увеличить разнообразие. Как я понимаю, они лишены девственности священником, который предположительно бесплоден, во время церемонии, которая освобождает их от любого преследования или вины. Когда мужчина забирает одну из дочерей, даже если он женат, это считается не прелюбодеянием или грехом, а продлением жизнеспособности нашего вида.

Дочери под запретом. Они не выходят замуж и не связывают себя обязательствами с одним мужчиной, пока не выполнят свои обязанности, не вынашивая детей в течение определенного количества лет, а взамен, в конце срока, им предоставляется хороший дом, возможность выйти замуж и растить детей, которых они произвели на свет. Они больше никогда ни в чем не будут нуждаться, и к ним относятся как к чему-то святому и добродетельному. Родители на самом деле поощряют своих дочерей становиться одними из них, точно так же, как они поощряют своих сыновей вступать в Легион. И каждый мальчик в Шолене растет с желанием жениться на одной из Дочерей, повысить свой статус и быть уважаемым другими.

Это отвратительно.

— Как вам повезло. Нотка сарказма в моем голосе, кажется, хорошо воспринята, когда он склоняет голову и улыбается.

— Да, ну, секс с маленькими девочками — это не мое, так что, думаю, я выберу наказание, когда этот день настанет.

— Или, как я уже сказала, вы всегда можете покинуть это место и жить по своим собственным правилам.

— Как ты? Его сарказм воспринимается не так хорошо, и мой глаз дергается от вопроса.

— Меня бы здесь не было, если бы Шестой не настаивал на возвращении в те туннели. Я бы жила своей жизнью, принимая последствия своего выбора.

— И мой выбор — остаться и принять последствия здесь.

Я впиваюсь зубами в свой сэндвич, пережевывая его слова вместе с инжирным джемом, который взрывается у меня во рту. Поворачиваясь обратно к камере на экране, я вижу, что Шесть сфокусировал взгляд камеры на чем-то справа от них. Что-то крадется к ним на четвереньках по потолку и стенам. Мутации.

— О, Боже мой.

Грегор стоит перед экраном, в ужасе глядя на него, и нажимает кнопку на клавиатуре.

— Джед, ты меня слышишь?

— В данный момент не могу говорить. Почти уверен, что мы вот-вот умрем.

— Там наверху, у вентиляционной шахты, есть рычаг. Ты видишь его?

Камера поворачивается вверх, туда, где торчит металлический рычаг, достаточно высоко, чтобы Джед не мог до него дотянуться, но Шестой может.

— Потяни за этот рычаг. сейчас.

Без колебаний Шесть дергает за рычаг, издавая скрип и тиканье. С потолка сползает толстая стальная клетка, как раз перед тем, как мутации доберутся до них. Он останавливается у небольшого зазора внизу, недостаточно широкого, чтобы кто-нибудь из них мог пролезть, но я наклоняюсь вперед, мой желудок скручивает.