Если она знает, что я принесла ноготь с собой, так почему же ещё не забрала его? Почему не избавилась от меня?

– Я не смогла упокоить ее, Провидица. Простите меня!

Иза резко падает на колени, так что становится неясно: ей так плохо, или она так умоляет ее простить. Бросаюсь к ней, пытаюсь поднять на ноги, но она толкает меня в сторону. Падаю на пол тоже, но на колени становиться не собираюсь, поднимаюсь на ноги.

– Встань, – прошу у сестры, дергая ее за куртку, но она не двигается.

– Отстань, – она толкает меня снова, но уже не падаю.

Провидица встает из-за своего стола, и от этого незатейливого действа меня бросает в дрожь от неконтролируемого ужаса. Пускай ее сила не в магии, она никогда ее не применяла, но есть в ней что-то такое, что заставлять ощущать ужас, как будто сама смерть ходит рядом с ней.

– Пенелопа, сокровище моё, когда же ты научишься не забивать свою пустую головку глупостями? – она улыбается, даже поправляет мои грязные волосы.

Молчу, стараюсь выглядеть смелой, получается не очень. Иза склонила голову ещё ниже, ей тоже страшно? Отступаю к сестре, поворачиваюсь так, чтобы заслонить ее собой.

– Ох, сокровище моё, зря ты тратишь свои силы на людей, которые этого не заслуживают. Тебе бы уже уяснить надо: люди вообще не заслуживают нашей жалости. Твои привязанности глупы и обязательно выйдут тебе боком, вспомни мои слова, когда это случится.

Она отходит от нас, подходит к комоду и выбирает бутылочку с зельем из целой кучи одинаковых. Возвращается к нам и дает Изе бутылочку, говоря:

– Твоя красота мне ещё понадобится, деточка. Выпей.

Сестра сразу выполняет приказ, хотя я пытаюсь перехватить ее руку. Почти сразу Изу начинает трясти, а затем она отключается.

– Что вы с ней сделали? – кричу на ведьму резко, но та лишь ухмыляется в ответ.

– Узнай сама, – говорит, сладко улыбаясь, – ты же все-таки моя ученица.

Ее равнодушие всегда меня удивляло, хотя меня скорее удивляло то, что никто не замечает этого.

Когда есть сила управлять людьми, то и магии не надо.

– Выносите! – командует ведьма, и в комнату входят мужчины из деревни.

Они поднимают сестру и закидывают на плечо, словно мешок. Следом прибегает женщина, чтобы убрать кровь. Прежде чем уйти хватаю с пола пустой пузырек.

– Только ты сможешь ее спасти, – говорит ведьма мне вслед, а затем дверь в ее кабинет сама по себе закрывается.

Часть 22. Стычка, сделка с главой криминального мира и временное перемирие.

Вальтер. Так странно чувствовать себя бессильным, казалось бы, магия – вся моя жизнь. Ещё с детства меня манила эта наука, много часов проводил в нашей библиотеке, изучая фолианты книг по ней. Мне всегда все давалось легко в магии, не приходилось напрягаться. Отец говорил, что это способности матери так проявились, поэтому частенько бил меня за их применение. Для него все, что касалось матери, было неприятным напоминанием, в особенности мы с сестрой. Может, поэтому он старался поменьше бывать дома?

«Мужчина должен быть физически сильным, а не делать все с помощью магии!» – говорил он мне во время очередного нашего спарринга.

Меня же всегда манила эта наука, скорее всего, как запретная. Так что, отправившись на учебу, я заслужил полное неодобрение отца и его внимание к моим успехам и тем более поражениям. Возможно, я просто хотел, чтобы на меня обратили внимание, но этого так и не случилось, потому что я преуспевал на своем поприще. Хотя, скорее всего, потому что отец умер. Война с эльфами оставила след в моей жизни. Особенно сражение под Красным дубом. Побывав там, мое отношение к своей силе изменилось. Исчезло чувство всевластия, значимость собственной силы.

Я смотрел, как мой родовой огонь пожирал эльфов и их союзников, слышал их крики и мольбы о пощаде, но не делал ничего. Сила Графов Огня буквально изменила ход войны. Поэтому король и держал нас с министром на этих постах, как самое опасное оружие. На той войне умерло много людей, эльфов и других существ, но вряд ли она стала для кого-то из отдающих приказы уроком. С меня она разве что слегка сбила спесь самодовольства, хотя сестра частенько говорила, что после войны я стал ещё более несносным в этом плане.

Надеюсь, сестра успела сегодня сделать ноги быстрее, чем до нее добрались полицаи. А если нет, то придется и эту дуру вытаскивать. Как же часто Игнаришнар сует мне палки в колеса. Я же ему еще до бала сказал, что что-то сегодня точно случится! Так нет, чуть не убил меня, скотина! Когда он научится слушать и слышать, что я ему говорю? Надо бы поболтать с ним по душам, объяснить, что он не прав. Возможно, он не так уж безнадежен и через пару тройку дней остынет и включит, наконец, свой мозг. Но ждать этого момента некогда и, может оказаться, глупо, поэтому для начала стоит наведаться к нашей любимой оппозиции в лице Фросмана и остальных министров. Никто никогда не любил Трута, слишком вредный у него характер, меня в принципе тоже, но в открытую идти боялись. Вообще странно, что ни Фросман, ни его дочка так и не явились на этот бал. Я бы даже сказал подозрительно. Пусть пока нет прямых доказательств, связывающих министра с последними событиями, но что-то все-таки не дает мне покоя.