— Анализ и решение проблем, горячее художественное слово, раскрытие красоты человеческой души, глубина мазков заставляют призадуматься... — болтали художники о выставке творчества их приятеля.

Теплюс не только ушами, но и открытым ртом ловил каждый звук и заботливо мотал на ус услышанное. Вечером юбилей хорошей приятельницы, соберется женское общество — можно будет блеснуть образованностью.

Улучив удобную минутку, он и начал на вечеринке:

— Проблема анализов заставляет призадуматься... Внутренний жар и решение мазков показывают...

Участники празднества вопросительно поглядывали на хозяйку.

— Не обращайте внимания. Товарищ Теплюс очень быстро напивается, — объяснила юбилярша.

— Да я еще ни рюмочки... — по-дурацки вырвалось у Теплюса, а компания громко, невежливо расхохоталась.

Знаток покраснел, вспотел даже и вдруг стал говорить о погоде на завтра. Радио сообщило, что ожидается дождь, но он глубоко уверен, что будет распрекраснейшее вёдро.

И как было хорошо, что этого никто не мог опровергнуть... Как прежде: вместе с дымком сигареты и ароматом коньяка плывет, бывало, мнение по кафе, театральным фойе, коридорам собраний, стадионам — подхватывай его, разноси в толпе и окажешься на вершине Олимпа. А теперь... Мнения весьма запутаны, противоречивы, различны и непостоянны. Даже на самых лысых и бородатых знатоков рискованно положиться.

«Шикарный фильм! Режиссура, изобретательность операторов, кадры по всем линиям, со всех углов!» — своими словами расплескивает Теплюс свежеуслышанное мнение, а над ним смеются. А ведь это мнение в одном из ателье мод недавно одобрили трое красиво одетых эрудитов, непогрешимых, словно покойники.

Что же стряслось, черт подери?

Ведь некоторые острословы настолько обнаглели, что стали и сами спрашивать:

— Товарищ Теплюс, а как вам понравился концерт Плярпы?

Приперли к стене нашего милого знатока. На концерте он не был и мнения авторитетов подслушать еще не успел. Но разве мог этот знаток всех искусств признаться, что концерта не слышал? Никоим образом!

Потому он и попытался дипломатически вывернуться:

— Если заглянуть в сущность музыки, мы увидим, что тенденция раскрытия связей с массами сегодняшней тематикой, интенсифицируя производство и внедряя новые формы воздействия, которые...

Тенлюс так и не закончил, так как это было немыслимо: он не знал, что сказать.

Острословы и выгнали его за это из своего кружка.

Потом судьба стала еще более яростно преследовать его: при несовпадении мнений, Теплюс все чаще возвращался домой трезвым. Он стал сомневаться в мудрецах, пусть они и с бородами, и в черных костюмах — непогрешимые, как покойники.

А однажды смотрим и не верим — несет Теплюс книгу. Ту самую, о которой растекались весьма различные, противоречивые и туманные мнения. Возможно, он ее взял у кого-то, может, в библиотеке, а может, и купил — спросить было невежливо. Однако насмешники тотчас привязались:

— Покупаешь всевозможный хлам...

Теплюс съежился:

— Это не моя. Другу несу. Возвращаю.

Но на самом деле он эту книгу купил. Рискнул после обидных неудач и теперь, на досуге, меж днями критики, в кафе, парикмахерских и в иных местах, все читал по страничке.

И странное дело — книга его заинтересовала. Однако публично высказать истинное свое мнение и не осрамиться — для этого требовалась львиная храбрость. Хорошо опираться на авторитеты, но как положиться на собственный разум?

Поэтому он несмело, опустив глаза, вполголоса проговорился в кружке новых знакомых:

— Не знаю, мне понравилось...

И — о радость! — товарищи разразились почти вместе:

— И мне!

— Прекрасная книга!

— Говорят, уже раскупили...

Во рту Теплюса снова забелели клавиши. Он был удивлен, восхищен и потрясен до глубины души: значит, и сам он кое-что смыслит!

Поначалу почудилось, будто завизжала свинья. Но, нет. Визг перешел в хрюканье, потом звуки изменились: послышалось что-то вроде жужжания комаров и, наконец, раздался такой треск, что можно было подумать, будто кто-то палкой прошелся по штакетинам палисадника. Ехавшие в вагоне поезда пассажиры дружно глянули в сторону двери. Оказалось — играл на аккордеоне вновь вошедший — молодой, высокий парень, в сдвинутой на затылок шляпе, из-под которой рассыпались светлые курчавые волосы. Осоловелые глаза его блестели будто смазанные маслом, а лицо было покрыто таким толстым слоем крема, что лоснилось.

Непрерывно заставляя аккордеон повизгивать, юноша нашел свободное место и шлепнулся на него. Снял шляпу, скинул и повесил пиджак, в карманчике которого торчал зеленый носовой платок — «фантазия».

Все пассажиры оживились: и обрадовались: музыкант повсюду кстати, а особливо в дороге. Однако тот ни на кого внимания не обращал и, сощурив глаза, изо всех сил вымучивал свою мелодию. Что он играл — понять никто не мог. Поначалу все заинтересованно вслушивались в поток несобранных звуков, никто не хотел мешать музыканту: а вдруг это какая-нибудь возвышенная музыка? Выскочишь, спросишь и окажешься невеждой. Но когда юноша задумал покурить и утихомирил свое визжание, один очкастый плешивый пассажир, очевидно, интеллигент, придвинулся к играющему и вежливо спросил: