– Эй! – крикнул он. – Вы едете по тротуару!

Салли только теперь заметил полицейского и нажал на тормоз.

– Опусти на секунду стекло, – попросил он Питера.

Потом перегнулся через него и крикнул Реймеру:

– Пошел на хер!

Он отпустил педаль тормоза, и пикап снова дернулся, заднее колесо наехало на корень и со стуком опустилось на тротуар, в кузове громыхнули доски.

От слов Салли у Реймера в голове прояснело, он сел в машину, развернулся в три приема – шины визжали – и с ревом свернул на дорожку между пикапом и Рубом. Салли слишком поздно понял, что задумал Реймер.

Если бы полицейский остался сидеть в машине, ничего не случилось бы. Но он сделал ошибку – выбрался из машины и с победоносной ухмылкой уставился на Салли, а тот, увидев такое, смекнул, что глупая полоса еще не закончилась. “Сейчас я наделаю дел, – подумал Салли, и тут же: – А может, не надо?” Но следом явилась третья мысль, заключительная в этой привычной последовательности: “Нет уж, дудки”. Третья мысль принесла облегчение, хотя Салли по опыту знал, что это чувство свободы, пусть даже приятное, окажется недолговечным. Он сделает только хуже. В этом сомнений не было. Но в такие мгновения свободы осознанию, во что он впутывается, сопутствововало пьянящее, пусть и ложное ощущение, будто бы вот сейчас он перекроит реальность. В эту минуту реальностью были полицейский автомобиль и ухмыляющийся коп, на стороне которого сила, но Салли видел лишь возможность все это переиначить. Он не знал, как именно устранит полицейский автомобиль и копа, но не сомневался, что уж эту ухмылку он точно уберет, а это уже кое-что. И даже больше чем кое-что, поскольку, едва Салли увидел эту ухмылку, в нем взыграли первобытные инстинкты. Если бы Рут увидела его сейчас, она сказала бы, что перед нею “прежний Салли”, и он, признаться, даже отчасти хотел, чтобы Рут очутилась здесь и увидела триумфальное возвращение прежнего Салли. И еще он вдруг с несвойственной ему нежностью подумал об отце, понял, что тот напивался ради таких вот моментов, прекрасных моментов, когда вдруг ясно осознаешь и проблему, и решение. Мысленным взором Салли увидел точное место, где массивный бампер пикапа коснется борта полицейской машины, увидел, как ту тряхнуло, как у машины помялся борт, как она сдвинулась в сторону и пикап протиснулся мимо нее по тротуару.

Но было бы честно предупредить Реймера. Салли притормозил, опустил стекло и высунул голову. Голос его, как обычно в такие минуты, был спокоен. Умный коп расслышал бы в нем предостережение, но умного копа поблизости не случилось.

– Зря ты здесь встал, – сказал Салли. – Я бы на твоем месте переставил машину.

– Выходи, Салли, – ответил Реймер. – Веселье закончилось. Иначе я тебя…

Салли поднял стекло и не услышал остаток фразы.

– Ошибаешься, говнюк, – сказал он. – Веселье только начинается.

– Пап, – подал голос Питер, расслышавший предостережение.

По правде говоря, Салли почти забыл о сыне.

– В такие минуты пассажиры обычно выходят, – сказал он Питеру.

– Пап… – снова начал Питер.

– Окей, – перебил Салли и включил передачу. – Как хочешь.

Когда полицейский услышал, что Салли включил передачу, и пикап, заурчав, устремился вперед, его ликующая улыбка исчезла, как и представлялось Салли. Настал его черед ухмыляться.

– Что, мудила, – пробормотал он и кивнул полицейскому сквозь ветровое стекло, – дошло наконец, да?

– Пап, – в третий раз произнес Питер и уперся обеими ногами в коврик, точно давил на воображаемые тормоза. – Господи Иисусе…

Питер заметил, как Реймер достал из кобуры пистолет и, сжав его двумя руками, наставил на них. Салли тоже это увидел, но не испугался.

– Да он ни за что не выстрелит, – заверил он Питера, и в следующее мгновение полицейский выстрелил.

Увидев, что пикап тронулся с места, Реймер решил дать предупредительный выстрел. Он стрелял выше машины, чтобы Салли понял, что с ним не шутят. Однако по тихой улице прокатилось громоподобное эхо выстрела, настолько громкое, что Реймеру показалось – где-то вдалеке со звоном разлетелось стекло. Когда эхо смолкло, Реймер продолжал прислушиваться в надежде, что звон повторится. Наверное, китайские колокольчики, сказал он себе. Но колокольчики или нет, а пикап остановился.

Салли посмотрел на сына, тот закрывал лицо локтем, точно от яркого солнца. Звук выстрела был таким оглушающим, что проник даже в яростный транс Салли.

– Он правда выстрелил? – спросил Салли, желая убедиться, прежде чем действовать дальше.

– Да, кажется, это был выстрел, – сказал Питер. – Я голосую за то, чтобы сдаться. Если, конечно, у меня есть право голоса.

– Это безответственно, черт возьми. – Салли свирепо уставился на полицейского и вновь опустил стекло. – Идиот! – рявкнул он и добавил, обращаясь к Питеру: – Нет, ну ты представляешь?!

– Пап… – снова произнес Питер, но Салли уже вышел из машины и, прихрамывая, направился к полицейскому, а тот с таким удивлением рассматривал пистолет, который держал в руке, будто не ожидал его там увидеть.

Или будто теперь, когда он узнал, что если спустить курок, то раздастся выстрел, Реймер понял его бесполезность. Пистолет даже не заставил приближавшегося к нему Салли замедлить шаг. С тем же успехом Реймер мог держать в руках свой член, как не раз язвил Салли. Питер подумал, что в жизни не видел, чтобы человек выглядел настолько беспомощно.

Питер опустил стекло и крикнул:

– Пап!..

Но в эту минуту его отец врезал полицейскому правой прямо по носу. Реймер даже не поднял руку, чтобы защититься от удара. Голова его дернулась назад, фуражка приземлилась на крышу его машины. Ноги у Реймера подкосились, и он грациозно привалился к борту машины. Салли чуть-чуть постоял над ним, оглянулся на Питера, тот так и сидел, высунув голову в окно.

– Что? – спросил Салли.

Питер покачал головой и поднял стекло.

Салли открыл дверь полицейской машины и заглушил мотор. Машина вздрогнула и затихла. Салли вернулся к пикапу, уселся за руль.