Все до одного крестьяне ахнули. Бабушки перекрестились. Юродивый Миша замычал. Филька онемел, не зная, что и думать. Он посмотрел на дядю Сашу, тот тоже выглядел озадаченным. Тем временем, барин достал из второго дна гробницы семь старинных деревянный чашей.

– Эх ты! Это же выбор круче, чем в том голливудском фильме о приключениях старины Инди Джонса.

Красноармейцы засмеялись.

– Запрещённую товарищем Сталиным кинопродукцию смотрим-с?

Федунтьев пробовал сделать лицо грозным, но через усы проглядывала улыбка.

– Но, товарищ полковник, товарищ Сталин даже не подозревает об этом фильме. Ни в каких официальных актах и декретах партии нет информации о том, что нельзя смотреть голливудские фильмы 80-х годов! К тому же в данном фильме нет пропаганды загнивающего капитализма и загнивающей демократии, а есть антифашистская пропаганда. Так что, думаю, товарищ Сталин одобрил бы это кино!

Красноармейцы в одобрение заулюлюкали. Хан посмеивался, но заявил:

– Ух, Митьков, я восхищён твоей честностью. Ты мне даже нравишься. И одет не по уставу, и заранее делаешь заявления о мнении многоуважаемого товарища Сталина! Когда мы вернемся домой, я даже разрешу тебе вычистить сортиры в казарме!

– Сэр, так точно, сэр!

– А теперь узнаем, какая из этих чаш нам нужна! Вы, двое, – он указал на Фильку и дядю Сашу. – Вернитесь в шеренгу!

Когда они вернулись в шеренгу, арап Бразильцев вышел из-за спин крестьян и направил дуло автомата в их сторону. До Фильки внезапно дошло, что сейчас произойдет. Инстинктивно он склонился назад, но натолкнулся на дуло автомата. Он просто не мог поверить, все его тело привычно задрожало. Миша замычал.

– Бразильцев, расстреляй их.

Красноармейцы в быстром темпе ушли из-за спин приговорённых. Арап без сомнений и угрызений совести нажал на курок. В подвале раздался грохот извергнувшихся из дула автомата пуль. Через пару секунд все семеро были смертельно ранены и громко стонали. Стены и пол подвалы были покрыты брызгами крови и кусками человеческого мяса. Белкин истерически плакал. Крестьяне, вскрывавшие гробницу, дико вопили:

– Наших убивают, суки!!! Нехристи!!! Да чтоб вам всем пусто было, черти!!!

Раздался крик барина:

– ЗАТКНУЛИСЬ!!!!!

Филька лежал на грязном полу склепа между стариком Степанычем и дядей Сашей. У Степаныча оторвало ногу, и в ухо Фильке раздавались нечеловеческие стоны. Когда раздались выстрелы, Филька испытал секунду адской боли. Лёжа на полу, он уже не чувствовал боли, только холод. Взгляд его упал на свой живот - из него мощной струей вытекала кровь, унося с собой остатки тлевшейся жизни. Он почти не соображал, но всё-таки понял, что ему с такими ранами не выжить. Из последних сил он повернул голову в сторону дяди Саши. У него так же был распорот пулями живот, а изо рта текла кровь. Он поймал взгляд Фильки и, кашлянув кровью, что-то тихо произнёс. Филька едва разобрал.

– Живы будем, не помрём.

Филька повернул голову и уставился в потолок. Ему было до чёртиков холодно, но в душе он чувствовал сладостное удовлетворение, которое успокаивало его. Так вот зачем он жил. Чтобы пасть жертвой в каком-то хитроумном плане барина. Да, смысл жизни, однако, очень странный и безрадостный, но хоть какой-то смысл. А так прожил бы он еще кучу безликих скучных лет, не зная зачем.

– Бразильцев, собери у красноармейцев фляжки, наполни чаши и угости наших друзей.

Филька едва понимал услышанное. Он даже не сразу сообразил, что это голос хана.

Наполнив семь чашей водой из фляжек, арап взял одну из них и подошёл к бабке Никитишне. Он напоил её из чаши и полил её раны. Потом он подходил к каждому из раненых и делал то же самое, каждый раз меняя чаши. Филька был шестым. Когда Бразильцев обхватил его голову, он инстинктивно потянулся к чаше и принялся жадно лакать холодную воду. Остатки воды арап вылил на живот Фильки. Одну минуту, которая показалась ему целым часом, Филька морщился от нестерпимой боли. Он представлял, что он уже в аду, черти жарят его огненными трезубцами в задницу, и сейчас он наконец снова увидит заплывшую от пьянок физиономию от отца.

Внезапно, боль и холод ушли. Тело наполнилось теплом. Филька чувствовал себя проснувшимся наутро в тяжелом похмелье. Он бросил взгляд на свой живот – из него больше не текла кровь! Собрав все силы, какие только у него были, он неожиданно даже для себя поднялся на ноги и огляделся ничего непонимающим взглядом, словно страдал амнезией.

Митьков похлопал в ладоши и крикнул:

– Браво! А ты, Иван, ставил на того дурака, юродивого. Эх, лузер! Давай деньги!

Бразильцев достал из кармана смятую зелёную купюру и вручил Митькову. Хан приказал:

– Принесите для правильной чаши контейнер. Остальные чаши уничтожьте. Труп Тамерлана, верните обратно в гробницу, достаньте цемент и запечатайте саркофаг.

Он обратился к барину:

– А по истории Тамерлан умер от болезни. Но, если чаша дарует вечную жизнь, значит, его смерть была подстроена?

– Ага, интриган, сделавший это, воистину славен.

Произнося эти слова, Индианов, не моргнув глазом, достал мушкет и выстрелил ничего не понимавшему Фильке прямо в грудь. В его голове промелькнуло лишь горькое разочарование, и он опять рухнул на землю. Голова была ватная, всё тело было парализовано, но он был жив, несмотря на точечный выстрел в сердце. Через долю секунды он услышал шёпот подбежавшего барина: