— Тогда большая часть из них сдохнет, причём скоро.

— Ну я и брал их сразу сотню, чтобы хоть кто-то остался в живых, — весьма прагматично ответил он.

Я вздохнул. С одной стороны — это конечно рабы, а с другой я был воспитан в другой культуре и просто смотреть на умирающих людей претило моему воспитанию. Для меня все они были в первую очередь — люди, пусть другого цвета кожи. Сомнения и нежелание работать, а также не вмешиваться в происходящее, столкнулись во мне с совестью и человечностью. Я никогда не страдал человеколюбием, но смотреть, как мучаются на моих глазах люди, явно сильно страдающие от ран, жары и жажды, оказалось выше моих сил. Совесть победила, я не мог оставить их умирать, не попытавшись хотя бы помочь.

— Позови господу Исиду и Амонемхеб, — нехотя приказал я, — поставьте греться воду, принесите чистую ткань и бритвенные принадлежности, а их пока напоите и загоните в тень.

Вот что было конечно хорошо здесь, никто ничего не переспрашивал. Царь сказал надо, значит надо, и Рехмир бросился выполнять приказ. Так что вскоре прямо посередине сидящих рабов, которых начали поить кипячённой по моему приказу водой прямо из ковша, стал булькать большой медный котёл, в который я для дезинфекции опустил ткань и инструменты для бритья, а также длинные иглы для шитья, которые позаимствовал у женщин. Вместо мыла была смесь золы с жиром, так что я помыл руки, и разложив на чистом подносе инструменты, ткнул рукой в первого раба с самыми серьёзными на вид ранами.

— Тащите этого сюда.

Военные, с любопытством смотрящие за моими приготовлениями, как впрочем и все вокруг, поскольку не понимали того, что я делаю, быстро сделали требуемое и молчаливого, презрительно смотрящего на меня воина, бросили передо мной на циновки.

— Госпожа Исида, — обратился я к матери Тутмоса, — будете мне помогать, а Амонемхеб, подавать то, что я прошу.

— Конечно бог Монту, — обе с любопытством смотрели на меня.

От ран смердело сгнившей плотью и тёк гной, так что первое, что я сделал, приказал дать ему выпить большую пиалу вина, а затем военным прижать его к земле и ещё раз тяжело вздохнув, взял бритву из синайской бронзы, которая нашлась у одного военного. Резать ею плоть оказалось легко, я отрезал омертвевшую кожу и мясо, а поскольку опыта у меня в этом было ровно ноль, то раб очень скоро, несмотря на вино в организме, стал орать от боли, да так, что я приказал ему заткнуть деревяшкой рот, что военные быстро и главное с радостью сделали.

Почистив и срезав плоть со всех гниющих ран, щедро смывая текущую кровь и гной вином, я достал длинную иглу с кипячённой шерстяной нитью и стал сшивать кожу, чувствуя себя при этом каким-то маньяком из фильма «Молчание ягнят». Голова кружилась от вони, сам я едва не падал в обморок от кучи крови и гноя, разбрызганных кругом, но упорство и главное понимание того, что на меня смотрят все, не давали мне отступить. Закусив губу до крови, я продолжал сшивать раны, а когда закончил, снова залил швы вином, затем намазал их мёдом и стал бинтовать чистыми отрезами льняной ткани.

— Так, с этим всё, — я с хрустом распрямился, протерев запястьем лоб, с которого лился пот, — поставьте им один на всех навес в тени и всех как придут в себя напоить и накормить. Давайте больше вина первое время.

— Твоё величество, — Рехмир подошёл ближе и осторожно сказал, — может вы не знаете, но вино стоит дороже, чем сами рабы.

— Рехмир, ты хочешь оспорить мой приказ? — я взяв бритву в руки, стал подниматься на ноги. Было видно, что ему очень жаль тратить вино на рабов, но где я тут возьму спирт, подошедший конечно гораздо лучше для дезинфекции?

— Нет мой царь, — пискнул он и бросился выполнять задание.

Оглянувшись по сторонам, я не увидел нигде Амонемхеб, оказывается всё это время мне помогала только госпожа Исида. Поинтересовавшись, где девушка, мне ответили, что она упала в обморок сразу, как только я стал резать раба. Поэтому её пришлось унести в дом.

— Госпожа, как вы? — поинтересовался я у более мужественной женщины, стоявшей рядом со мной.

— Я продолжу помогать тебе, царь, — склонила она голову в поклоне.

— Тогда продолжим, — я повернулся к военным, показывая на следующего раба, который имел тоже плохой вид из-за открытых ран, — вон того.

Приказав слугам почистить и помыть рабочее место, я снова продезинфицировал инструменты в кипятке и вине, и принялся за второго нубийца. Затем третьего, четвёртого и потом потерял им счёт. Всё что я видел перед собой, поскольку Рехмир поняв, что мне нужно, тут же выделил мне в помощь слуг поустойчивей к виду крови и вскоре я занимался только основной работой, а всё остальное мне подавали, вытирали и убирали помощники. Госпожа Исида была рядом и помогала всё время, пока я занимался рабами.

Я давно потерял счёт времени и очнулся только тогда, когда вокруг горели факелы, а в руки стали попадаться только легко раненые, отнимавшие не больше пяти минут, настолько я набил за сегодня руку шить людей. Мёд, вино и санитария, которую я мог обеспечить в данных условиях, вот и всё, что я мог им предложить из знаний, оставляя всё остальное на волю богов и крепкое здоровье невольных пациентов.

Когда больше никого не осталось, я сначала даже не поверил в это. Но бережные руки, подхватившие меня, когда я попытался встать и чуть не упал, поставили меня на ноги, а затем помогли дойти до Нила, где я помылся, а также сменил одежду, пришедшую всего за один день в полную негодность. Затем я поблагодарил госпожу Исиду за помощь, и мы расстались, отправившись каждый в своё жилище. Я быстро поел и провалился в сон от усталости.