– Я и пальцем тебя не трону, так что перестань беспокоиться о том, чего никогда не случится.

Это хорошие новости. Очень хорошие новости.

Так почему же я слегка разочарована его словами? Ах, верно. Потому что знала, каково ощущать его прикосновения. Они были приятны. Более чем приятны. Великолепны. А ведь он просто переносил меня с места на место.

– Я доложу твоим родителям, – без колебаний заявил он. – И, как и полагается, твой телефон снова будет конфискован. Что не займет много времени. Пойду возьму его.

Развернувшись, Рэнсом направился наверх, не дав мне возможности вежливо объяснить, почему я не могу прикасаться к мясу. Меня от него тошнит. И что дело не только в убийстве невинных животных, но и в экологии.

Я не могла поверить, что он снова заберет мой телефон. Как и не могла осознать, что оказалась настолько глупа, чтобы следовать плану Келлера, не задумываясь о последствиях. Меня вновь захлестнуло жгучее чувство одиночества.

Именно тогда, в момент полного безумия и отчаяния, я решилась на невозможное. Попыталась сбежать. У меня не было плана. Как и ключей от машины. Или телефона. Но с меня хватит. Рэнсом зашел слишком далеко, ворвавшись в мою жизнь, забрав кредитки, машины и требуя то, что я не представляла, как ему дать. Я даже не уверена, что именно ему от меня нужно. Казалось, его раздражало само мое существование.

Сунув ноги в шлепанцы, я распахнула входную дверь и вышла на улицу. К свободе. К независимости. К… что это, черт возьми, прилипло к подошве моей обуви?

Я наклонилась, чтобы поднять предмет. Уф. Похоже на бесполезную листовку или что-то в этом роде. Серьезно, неужели кто-то ведется на такие вещи? Их единственная цель, наверное, заключалась в том, чтобы без необходимости уничтожать деревья.

Скомкав ее в кулаке, я стала пробираться к воротам своего закрытого района. Адреналин бурлил в венах. Вместе с ним пришел и страх. Я понятия не имела, что делать дальше. Отчасти я предполагала, что просто немного напугаю Рэнсома, посижу несколько часов в парке, а потом вернусь и пересмотрю с ним условия моего заключения. Еще мне следовало найти урну, чтобы выбросить листовку. Сложно поверить, что теперь такова моя жизнь. Неделю назад я зависала на крыше небоскреба и пила винтажное шампанское с кинозвездами.

До ворот, окружавших мой район, оставалось около сотни футов, когда в поле моего зрения появился «Ниссан ЛИФ», проносившийся мимо огромных вилл и потрясающих бассейнов. Рэнсом успел одеться и даже побриться, прежде чем выехать за мной.

– Залезай. – Он притормозил машину, чтобы подстроиться под мой шаг.

Уставившись вперед, я решила не давать ему того, что он хотел.

– Я уже говорил, что тебе запрещено выходить из дома без присмотра. Я не смогу защитить тебя без твоего содействия.

– Содействия?! – взорвалась я, останавливаясь. Я повернулась к нему, чувствуя, что в глазах дико печет от напряжения. – Ты издеваешься надо мной? Ты забираешь все, что у меня есть, чем я владею, все, что олицетворяет меня. Ты обращаешься со мной как с избалованным ребенком, называешь Соплячкой, а однажды и сукой – да, я слышала твой разговор с Томом, – и даже не объясняешь, какой так называемой опасности я подвергаюсь. И ты желаешь моего содействия? Я в полном неведении. – Я развела руки в стороны. – Понятия не имею, что происходит, а тебе, похоже, все равно. Ты только выполняешь свою жалкую работу.

Рэнсом остановил машину. Вышел. Обогнул автомобиль. Я осталась стоять на месте. Не мог же он похитить меня средь бела дня? Технически, конечно, мог. Вокруг ни души.

Но он этого не сделал. Вместо этого Рэнсом остановился в нескольких футах от меня.

– Ты права.

– Нет! Хватит врать. Я имею право на… подожди, что ты только что сказал? – Я уставилась на него в замешательстве.

– Сказал, что ты права. Я мог бы дать тебе больше информации о том, что происходит, но решил этого не делать. Мы еще можем исправить мою оплошность. Наедине. В твоем доме.

Вот и настало мое время торговаться. Следовало грамотно выбрать тактику.

– Прежде всего я не хочу, чтобы в моем холодильнике присутствовало мясо. – Я подняла руку. – И это не подлежит обсуждению. Меня тошнит при виде него.

Рэнсом щелкнул челюстью, но ничего не ответил, что я восприняла за подтверждение того, что он услышал и намерен подчиниться.

Воздух между нами замер, будто весь мир затаил дыхание, чтобы услышать приговор.

– Я не буду класть мясо в твой холодильник, – согласился он наконец.

– Спасибо. – Я переплела пальцы. Листок выпал у меня из рук.

– Что это? – спросил Рэнсом, уже наклоняясь, чтобы поднять его.

– Какая-то листовка, которую я собиралась выбросить в мусорный бак.

Он разгладил белую бумагу – кто знает, может, Рэнсом один из тех неудачников, которых можно убедить записаться на занятия по зумбе? – но, заметив, как с его лица сошли все краски, я поняла, что это не обычная листовка.

– Мы должны вернуться. Сейчас же. – Рэнсом схватил меня за руку и потащил к машине.