Его реакция меня напугала. Никогда не видела, чтобы он проявлял какие-то эмоции, кроме скуки или гнева. Я забралась на пассажирское сиденье машины. Он повез нас обратно к моему дому, поглядывая в зеркало заднего вида. Очень часто. Словно ожидал кого-то увидеть.

– Что в той листовке? Реклама средства для увеличения члена? Ты уже готов записаться на консультацию? – Естественно, я решила, что сейчас самое время растопить лед неудачной шуткой.

Но веселье не тронуло лицо Рэнсома. Он скорее выглядел так, будто собирался сломать руль, поскольку держал его в удушающем захвате.

Наконец, он заговорил:

– Твои родители наняли меня, чтобы я следил за твоим местонахождением и обеспечивал безопасность. Это их главная цель. Однако есть и побочная – привести тебя к относительной независимости и научить ценить деньги. Они также хотели бы, чтобы ты стала ответственнее относиться к своей жизни и выбрала профессию, которая требует большей отдачи, чем размещение фотографий в «ТикТок».

– «Инстаграм», – поправила я его. – Хотелось бы мне пробиться в «ТикТок».

– Да без разницы. – Он загнал машину в мой гараж.

– Другими словами, ты мой инспектор по условно-досрочному освобождению.

Рэнсом заглушил двигатель, вышел из машины, обогнул ее и открыл передо мной дверь. У меня возникло ощущение, что это мера безопасности, а не проявление галантности.

– Верно.

Он повернулся и направился к дому, все еще сжимая в руке скомканную листовку.

– А что будет, если я провалюсь? – Я завороженно следовала за ним.

Казалось, он провел долгую беседу с моими родителями, чего я не могла сказать о себе за последние три года.

Меня настиг момент прозрения. Или, может – не дай бог, – рефлексии. Что, если семья избегала меня, пытаясь заставить стать лучше? Стоит ли мне стараться? Ведь Гера пригласила меня на свой репетиционный ужин. И заплатила за все. Я тоже должна приложить усилия, так ведь?

– Не моя проблема, не моя битва. Думаю, они найдут другой, менее затратный способ сделать твою жизнь невыносимой, пока не приведут тебя в форму.

– Они же не думают всерьез, что я пойду работать? То есть на настоящую работу.

– У тебя слишком голубая кровь для физического труда? – Рэнсом выразительно посмотрел на меня.

– Нет, – я тщательно взвесила свои слова, – но я бесполезна. Ничего не умею. – Поверить не могу, что позволила этим словам сорваться с моих губ. Обычно я более скрытна, когда вопрос касался моих недостатков.

– Как и большинство людей, – сказал он. – Посредственность – самая общая черта человечества. Ты еще найдешь свой путь.

– Отличная речь, парень. Тебе стоило стать мотивационным тренером.

– Что, и пренебречь моим новым стремлением стать политиком? – язвительно парировал он.

Когда мы вернулись в дом, Рэнсом запер все двери, проверил окна и разложил на моем столе внушительную (и пугающую) коллекцию оружия, которую начал чистить.

Не отрывая взгляда от пистолета, он произнес:

– Собирайся, принцесса. Мы ненадолго останемся в Техасе.

Рэнсом

Спокойствие. Сохраняй спокойствие. Ты робот. Непробиваемый, которого хотела бы нанять каждая важная шишка. Ты…

Че-е-е-е-е-е-ерт.

И еще несколько раз для тех, кто сидит сзади, – черт, черт, черт.

Когда я соглашался на работу с Хэлли Торн, то предполагал, что самым сложным будет выдержать ее нудную болтовню. А теперь менее чем за неделю работы я получил письмо от братвы, в котором сообщалось, что они знают о моем местонахождении и не одобряют возвращения в Южную Калифорнию.

Рад, что ты вернулся.

С нетерпением жду возможности создать новые общие воспоминания.

– K

К счастью, интерес Соплячки к покупкам, казалось, исчез вместе с ее кредитной карточкой. Я сомневался, что она вообще читала договор, который я ей дал. Возможно, ее интерес пропал вместе с покупательской способностью.

Если бы действовал в одиночку, я воспринял бы эту новость как личное приглашение порвать Козлова на куски. Но дело в том, что я при исполнении. И в данный момент жизни Соплячки угрожало только то, что она связана со мной.