— Спасибо, — отозвалась Илна, стараясь, чтобы слова не отражали ее мыслей в данный момент. Неужели они не могут оставить ее в покое?

— Эта груша восхитительна. Действительно, так и было. Как и сваренное вкрутую яйцо, желток которого был растерт со специями, и лежал в чашке с белком.

Обезьяна, прислуживавшая ей, была молчалива и внимательна, она принесла миски с водой, чтобы вымыть ей пальцы между блюдами. В воде плавали лепестки роз. Кружевная скатерть и салфетки, которые лежали рядом с мисками, были льняными. По качеству они не уступали всему, что Илна когда-либо видела, кроме того, что она соткала сама. Что касается еды — еда для нее не была важна, но мастерство изготовления впечатляло. Повара в этой долине были столь же искусны, как и ткачи. Основу всех блюд составляли баранина, рис и чечевица, но специи превращали простые блюда в замечательные произведения искусства.

Принц продолжал предлагать ей изысканные блюда. Илна продолжала отказываться, настолько вежливо, насколько это было возможно в данной ситуации. Перрин пытался использовать ее вежливость, чтобы заставить ее подчиниться его воле, что, конечно, делало ее еще более холодной и уверенной в своих отказах. Илна улыбнулась. Она полагала, что относится к этому как к игре. Если бы она перестала воспринимать это как игру, то достала бы узор из рукава и показала бы его (узор был готов к действию).

Обезьяны развесили фонарики, пергаментные сетки которых были выкрашены в привлекательные пастельные тона. Солнце опустилось за горы, и небо настолько потемнело, что на нем появились звезды с незнакомыми созвездиями.

Слуги принесли очищенные фисташки и разложили их в виде завитков на серебряных подносах. Когда они унесли подносы после того, как гости поели, Король Перус сказал: — Я приготовил для вас комнаты. Совсем небезопасно возвращаться в ваш собственный мир после захода солнца, хотя, конечно, вы можете сделать это, если хотите.

— О, я надеюсь, вы останетесь, — добавила Перрина, накрывая руку секретаря своей. — О, пожалуйста, останьтесь, Ингенс.

— Конечно! — ответил Ингенс. Он выпил изрядное количество, и в его тоне был вызов, когда он продолжил: — Это мой долг — остаться, пока мы не найдем Хервира. Не так ли, Госпожа Илна?

Илна посмотрела на него. Это больше не было игрой, но означало, что еще важнее было не терять самообладания. — Да, я полагаю, что так, — спокойно сказала она. — По крайней мере, на сегодня.

— Тогда позвольте мне проводить вас в вашу комнату, Илна, — сказал принц, вскакивая на ноги.

Илна встала, как обычно проигнорировав протянутую руку. — Да, — ответила она, — я готова поспать. Комната, которую ей отвели, находилась в другом конце коридора, в середине правого крыла дворца. Вместо кровати были разложены коврики и подушки; она, конечно, спала и на худшем. Перрин, как и ожидалось, попытался задержать ее у двери.

И, разумеется, она без труда отправила его. Полная луна светила сквозь ряд окон чуть ниже линии крыши. Илна взглянула на нее, затем с помощью стола с тремя ногами подперла дверь. Это слабая защита, но разбудит ее, и еще, она оставила лампу гореть. Она засыпала, сжимая в левом кулаке узор. Любой, кто увидел бы его, пожелал бы, чтобы его выпотрошили железными крючьями, потому что рано или поздно так и будет. Илна мрачно улыбнулась. Конечно, она могла совершенно ошибаться насчет существующей здесь опасности. И, возможно, когда-нибудь и свиньи будут летать.

— Завтра... — произнес голос над ухом Илны. Она резко выпрямилась, подняв руки. Рядом с ее подушкой стоял Усун, и она спрятала узор в рукав. — ... ты не сможешь пить талую воду, — сказал маленький человечек, ухмыляясь, как демон из преисподней, — но я не думаю, что мы пробудем здесь достаточно долго, чтобы это имело значение. Ты готова идти, госпожа?

— Как только оденусь, — ответила Илна, поднимаясь легким движением. Судя по положению луны, она спала не очень долго, оставаясь во внутренней тунике. Теперь она набросила через голову верхнюю накидку, и завязала шелковое лассо на талии. — Мне взять плащ?

— Нет, — ответил Усун. — Мы будем спускаться, так что тебе придется захватить лампу. Боюсь, это еще одна пещера, но, похоже, ты в них хорошо разбираешься, несмотря на всю твою неприязнь.

Илна фыркнула. — Мне многое не нравится, — отозвалась она. — Я, конечно, не сочла бы это приемлемым оправданием для того, чтобы что-то делать плохо.

— Мы выйдем через дверь, — сказал Усун, заметив, что она бросила взгляд на отсутствующую решетку в ряду высоких окон. — Я вошел этим путем, потому что полагал, что ты заблокируешь ее с этой стороны. Они не выставили охрану в коридорах, и, насколько я понимаю, они подождут до третьей вахты, прежде чем придут за тобой.

— Хорошо, — сказала Илна, поднимая стол и отодвигая его в сторону, и сняла лампу с терракотового выступа, встроенного в стену.

— Илна? — спросил маленький человечек. — Есть ли какое-нибудь приемлемое оправдание плохой работе?

Она посмотрела на него. — Нет, — ответила она. — Нет. Только не для меня.

Усун хихикнул. — Так я и думал, — сказал он. — Бринчиза была такой дурой, когда попыталась сделать из тебя пешку.

— Ты готов идти? — ровным голосом спросила Илна, положив руку на защелку замка.