Закаливание в мои планы не входило, поэтому мои котикодемоны мигом исправили ситуацию.

Рубин колданул — и из моей лейки потекла благословенная горячая вода. Изумруд снабдил меня гелем для душа с ароматом манго, а Сапфир приволок шампунь-йогурт с ягодами ассаи и пушистое белоснежное полотенце взамен лысого казенного.

Когда я вышла из своей кабинки с горячей водой, от которой шел пар, перед ней уже образовалась очередь из девушек.

Роналис первой нырнула под лейку и тут же завизжала, как ошпаренная — вот жалость, тут же ледяная пошла!

— Повезло с горячей водичкой тебе, новенькая, — завистливо сказала Элисанна.

— Говорят, новичкам везет, — пожала плечами я.

— А правда, что на гербе Эльханской провинции изображены пончики? — елейным голоском поинтересовалась Розамунда.

Пшеничка уже помылась и теперь, завернувшись в свое тонкое серое полотенце, сушила соломенные пряди при помощи огненного цветка.

Такие цветки использовались в этом мире вместо фена, но были одноразовыми.

— В Эльхане готовят такие пончики, что просто ум отъешь!

— О, тогда мы будем звать тебя Пончиком, милая, — Мунда многозначительно переглянулась с подружками. — У нас тут у каждого есть прозвище, и ты отныне Пончик. Или Пончита.

— Идет, — мило улыбнулась я. — Тогда я буду звать тебя Блинчиком. Или Блинницей. А, может быть, лучше Блиновкой? Как тебе самой больше нравится?

— Не могу взять в толк, при чем тут блины, милая? — картинно озадачилась Розамунда.

— При том, что они такие же плоские, как ты, дорогуша, — спокойно ответила я и немного приспустила полотенце на своей груди, давая этой сучке возможность оценить ее идеальную форму и далеко не малый размер.

До Розамунды быстро дошел смысл моих слов, и она заметно скривилась.

О, это было точное попадание, причем в самое больное место!

Мунда не могла похвастать грудью и старалась визуально увеличить свой невеликий размер при помощи различных пуш-апов — а значит, это ее волновало. В одежде было незаметно, но я видела ее и без одежды, когда они при мне занялись сексом с ректором, и мысленно отметила этот момент.

Теперь надо было дожимать Мунду, чтоб не дать ей опомниться.

— Кстати, насчет пончиков, — я обвела веселым взглядом остальных девушек. — Я привезла с собой из Эльхана целую коробку. Буду рада вас всех угостить. Наша старинная поговорка гласит, что от эльханских пончиков не толстеют, хоть съешь целую гору!

Рацион в Академии полицейского ковена был простой и здорово напоминал армейский.

Сладким здесь курсантов не баловали, и это предложение вызвало заметное оживление среди сокурсниц. Прозвище, которое захотела навесить на меня Розамунда, было благополучно забыто.

Это только начало, сучка!

Я лишу тебя всего, что тебе дорого — всеобщей популярности и неотразимого красавца, который, как ты думала, теперь у тебя под каблуком.

А затем настанет черед моего муженька.

О, у него будет особенная роль…

Фехтование шло последней парой, поэтому я привела себя в порядок и надела форму курсантки академии, сшитую Изумрудом.

Обычная форма курсанта представляла собой прямые темные штаны и прямую же темную блузу с эмблемой полицейского ковена на плече. Эта блуза обычно носилась навыпуск.

Достаточно свободное и демократичное одеяние.

Изумруд внес в него свои сногсшибательные коррективы.

Черные штаны в обтяжку из плотной, чуть шелковистой ткани подчеркивали мои округлые бедра.

Темно-синяя рубашка, которую я заправила в брюки, подчеркнула мою осиную талию и аппетитную грудь, которая привлекала внимание даже при наглухо застегнутых верхних пуговицах рубашки.

Сверху накинула такую же обтягивающую короткую кожаную куртку, но застегивать ее не стала.

Кожаные сапоги до середины икры со шнуровкой идеально дополнили этот стильный образ.

— Сногсшибательна, королева! — сложив лапки, гордо мявкнул котикодемон с зелеными глазами.

Я погладила своего демона-модельера и поцеловала в мохнатый лобик.

Мало того, форма оказалась такой стильной, так еще и необыкновенно удобной!

В ней я и явилась под светлые очи ректора.

Вернее, как светлые…

Когда я подошла к Лиансу, его взгляд потемнел, а зрачки, кажется, стали вертикальными, как у хищника, увидевшего жертву.

Он просто глаз не мог оторвать от моей фигуры, которую так удачно подчеркивала форма. Остановился на бедрах, а затем поднялся выше, к груди, которая нахально высовывалась из расстегнутой куртки.

Клянусь, под этим голодным, раздевающим, пламенным взглядом пуговицы на моей рубашке грозили загореться и полопасться, явив миру и ректору то, что он так вожделел увидеть.