Из динамиков, спрятанных за изголовьем моей кровати, наконец-то донеслись мягкие звуки "Лунного сияния" Дебюсси, и я медленно выдохнул, открывая глаза.

Сводчатая крыша церкви, которую я называл своими личными покоями, открывалась надо мной, толстые балки стропил сужались к небесам. Они говорили, что за деньги нельзя купить всего, но я уверен, что в подгузнике не так уж много такого, чего они не могли бы купить. Я бросил один взгляд на общежитие, которое они выделили мне, когда я приехал сюда, и сказал им "ни хрена себе". Я ни с кем не делю комнату. Я также ни с кем не делю стены.

И когда моя семья пригрозила забрать меня — и их пожертвования — из школы, директор Браун предложил решение. Эта церковь пришла в упадок и серьезно нуждалась в ремонте. Благодаря пожертвованию от моих родителей это место было готово в течение недели.

И действительно, старая церковь была идеальным местом для жизни Сэйнта, хотя люди, которые молились у моего алтаря, не были склонны к набожности. Но я все равно с удовольствием принимал услуги девушек, стоявших на коленях пять раз в неделю. Но не здесь, в доме. Никогда.

Храм был моим безопасным убежищем. Никто не переступал этот порог, кроме меня и других Ночных Стражей. И моя личная горничная, Ребекка, но она приходила и уходила, как призрак, всякий раз, когда меня здесь не было, поэтому мне нравилось притворяться, что дом просто сам содержит себя в безупречной чистоте, и игнорировать ее существование.

Я сел, проведя рукой по своим туго вьющимся волосам и выглянул в огромное витражное окно в дальнем конце церкви, выполненное в форме распятия. Моя спальня находилась на уровне балкона старой церкви, и деревянные перила располагались в изножье моей кровати, откуда я мог смотреть вниз.

Классическая музыка окутала меня, и я сделал еще один глубокий вдох. И еще один. Мой утренний ритуал был таким, сколько я себя помню.

Я дожидался шести утра, а затем работал над восстановлением тщательно возведенных стен, которые я постоянно поддерживал вокруг своего сердца и души.

Когда песня подошла к концу, я выскользнул из кровати, натянул серые спортивные штаны и подошел к краю балкона.

У Блейка и Киана также были здесь кровати. Их комнаты были внизу, в задней части здания, и они спали здесь, если не находили девушку для секса. Потом они уходили куда-то еще, шли куда угодно, мне было все равно куда, лишь бы мое святилище оставалось незапятнанным.

Я оперся предплечьями о деревянные перила и посмотрел вниз, в открытую гостиную. Огромная комната была оформлена в серых тонах, которые говорили о том, что это пещера человека. В поле зрения не было ни единой разбросанной подушки или ароматической свечи, и мне это нравилось.

Киан растянулся на пятиместном диване, как гребаное животное. Его темно-каштановые волосы свободно падали на лицо, и он снял рубашку, чтобы показать мириады татуировок, покрывавших его кожу. Его черные джинсы были расстегнуты, и его рука была засунута в них, крепко обхватив свои причиндалы, пока он спал.

Я говорил ему больше раз, чем мог сосчитать, чтобы он не засыпал на этом гребаном диване, но разве его это волновало? Ни единого раза. Даже ухом, блять, не повел. Если бы я не знал, что он будет рад драке, я бы надрал ему задницу за это, но чувак жил, чтобы драться, так что я бы только осуществил его желание, ударив его.

Я прикусил язык и посмотрел вниз, на темную кожу своей груди, где черные чернила одной из двух моих татуировок изгибались над грудными мышцами закрученным шрифтом. Дни длинные, но ночи темные. И я, блядь, разве не знал об этом.

Другая моя татуировка была на затылке — племенная стрела со свисающими с нее перьями, выделяющая меня как Ночного Стража. У Блейка и Киана тоже были свои метки, каждая из наших стрел немного отличалась, но была достаточно похожа, чтобы быть четко связывающей. И с ними, вытатуированными у нас на затылке, всем остальным было ясно, кто мы такие. Братья, связанные чернилами и поклявшиеся друг другу на крови. Может, мы и не были родственниками, но они были единственными двумя людьми в этом мире, на которых мне действительно было не наплевать, так что, да поможет бог любому, кто когда-либо попытается встать между нами.

Я босиком спускаюсь по изогнутой лестнице, раздраженно поглядывая на Киана.

До меня донеслось его тяжелое дыхание, когда я приблизился к нему и пересек огромное пространство перед огромным витражным окном, чтобы встать над ним.

Восьмидесятидюймовый телевизор на открытой кирпичной стене все еще светился, на экране игра про зомби стояла, в которую он играл на Xbox прошлой ночью, но поставил на паузу, а наушники, которые он носил, сейчас висели у него на шее.

Я ногой задел что-то, лежащее на полу рядом с серым диваном, и я взглянул на бутылку "Джека Дэниэлса", которая была пуста более чем наполовину.