Регулярно обращаются современные художники и к образу Карла Великого. Так, в 1962 г. с его помощью немецкий карикатурист Фриц Берендт (Fritz Behrendt) высмеивал непомерные политические амбиции Шарля де Голля, желавшего получить контроль над всей европейской политикой. Действующий французский президент был изображен с почтением рассматривающим портрет императора, носившего то же имя, что и он сам, — Charlemagne. Рядом располагались портреты Наполеона Бонапарта и Людовика XIV, также ради такого случая сменившие имя на Шарль [1174] . В 2014 г., в связи с очередными выборами в Европейский парламент, на карикатуре Мисс Лилу (Miss Lilou) вновь появлялся Карл Великий, преследующий противников политики интеграции с поднятым вверх мечом и с воинственными криками: «Предатели-технократы! Берегитесь моего гнева!» [1175] .

Некоторой популярностью пользуются у художников и сюжеты, связанные с крестоносным движением. Однако если в Средние века общая идея таких походов заключалась в вооруженной борьбе с инородцами во славу истинной христианской веры [1176] , то в XXI в. она интерпретируется уже значительно более свободно. Так, рисунок Пласида (Placide) 2011 г. отсылал к дебатам, развернувшимся во французском обществе по вопросу об исламизации страны. Франсуа Баруэн, политический советник партии «Союза за народное движение» (UMP: Union pour un mouvement populaire) и член правительства, выступал против подобной публичной дискуссии, однако действующий президент Николя Саркози высказался за ее насущную необходимость. Как следствие, на карикатуре он оказался представлен одетым в рыцарские доспехи и с обнаженным мечом в руках, а рядом с ним в точно таком же виде шествовал Жан-Франсуа Копе, генеральный секретарь UMP, поддержавшей Саркози на выборах, к которому этот последний обращался со следующими словами: «Отлично! Вы поняли наказ избирателей? Полноценные дебаты о секуляризации общества — вот что они желают получить!» [1177] .

Наконец, регулярно в современных французских карикатурах возникают выдуманные средневековые персонажи. Наиболее популярными среди них следует признать двух храбрых галлов Астерикса и Обеликса, главных героев знаменитой серии комиксов Рене Госсини и Альбера Удерзо [1178] . Их приключения были связаны с непрекращающейся борьбой, которую они — как и их исторический прототип Верцингеторикс — вели с Юлием Цезарем, причем не только в родной Галлии, но и по всей территории Европы, а также в более экзотических местах — в Египте, Америке, Индии и на Ближнем Востоке [1179] . Эти персонажи оказались, в частности, задействованы в карикатуре Художника На (Na Dessinateur) на президента Франсуа Олланда и министра внутренних дел Мануэля Вальса. История противостояния бесстрашных галлов завоеванию их земель обыгрывалась здесь через близость звучания слов «римлянин» (Romain) и «ром», т. е. «цыган» (Rom [1180] ), и отсылала к скандалу, который разразился во Франции вслед за высылкой из страны 15-летней Леонарды Дибрани и ее родителей в октябре 2013 г. в связи с отсутствием у них вида на жительство [1181] . При этом Франсуа Олланд получил от карикатуриста почетное прозвище Олландикс (Hollandix), а Мануэль Вальс — Вальстерикс (Vallsterix [1182] ).

Не менее популярным литературным персонажем по-прежнему остается и Квазимодо, герой романа «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Его образ используется художниками по самым разным поводам [1183] , в том числе и для сатирического изображения актуальных политических событий. Одним из них стала смерть Доминика Веннера, деятеля ультраправого толка, известного своим резко негативным отношением к однополым союзам. В знак протеста против закона о легализации подобных браков во Франции, принятого 18 мая 2013 г., 21 мая того же года политик покончил жизнь самоубийством, застрелившись средь бела дня перед алтарем главного столичного собора [1184] . На карикатуре Кристиана (Christian) Квазимодо объяснял этот инцидент тем обстоятельством, что он отказался вступить с Веннером в супружеские отношения [1185] .

На этом разнообразном фоне реальных и выдуманных персонажей эпохи Средневековья фигура Жанны д'Арк выделяется тем не менее особо, лишний раз доказывая, что по-прежнему остается подлинным «местом памяти» для французов. Активное использование образа героини Столетней войны в современной карикатуре не вызывает ни малейшего удивления, поскольку отсылки к ее эпопее, как мы уже могли неоднократно убедиться, достаточно рано начали звучать во французском политическом дискурсе.

Уже в первой половине XVII в. ее портрет был заказан кардиналом Ришелье для собственной Галереи знаменитых людей, с которыми первый министр Людовика XIII сам себя ассоциировал [1186] . В начале XIX в. тем же путем пошел Наполеон Бонапарт, профинансировавший открытие памятника Жанне д'Арк в Орлеане [1187] , а вслед за ним — Людовик XVIII, многие годы посвятивший конструированию культа Орлеанской Девы как у нее на родине, в Домреми, так и во всей Франции [1188] . Не стоит забывать и период правления Луи-Филиппа I: на одном из самых известных своих парадных портретов кисти Франц-Ксавье Винтерхальтера 1841 г. монарх позировал на фоне знаменитой статуи «Жанна д'Арк в молитве» (ил. 40), отсылавшей не только к славному прошлому королевства, но и к собственной истории правителя, происходившего из Орлеанской ветви династии Бурбонов (ил. 48) [1189] .

Что же касается рубежа XIX–XX вв., то Третья Республика (1870–1940 гг.), при которой монархисты впервые утратили большинство в Парламенте, уделила особое внимание вопросу легитимации собственной власти и ее исторически обусловленного происхождения [1190] . В частности, всячески популяризируя образ Жанны д'Арк как «народной героини» [1191] , политические лидеры страны создали из нее новый объект для поклонения. Среди исторических персонажей, удостоившихся в этот период огромного количества памятников, Орлеанская Дева занимала почетное первое место [1192] , а в годы Первой мировой войны ее в очередной раз попытались превратить в национальную святую. На многочисленных антивоенных сатирических плакатах, афишах и открытках девушка изображалась со знаменем, усеянным королевскими лилиями, — давним символом противостояния французов любому иностранному агрессору [1193] . В карикатурах того же времени на Жоржа Клемансо, премьер-министра Франции в 1917–1920 гг., также фигурировал образ Жанны д'Арк. Поскольку «отцу победы», как называли в те годы Клемансо, было уже почти 80 лет, эти сатирические рисунки должны были подчеркнуть, в частности, что никакой возраст — ни слишком юный, ни слишком пожилой — не является помехой в деле освобождения страны от захватчиков (ил. 49) [1194] .

Не менее популярным оставался образ Орлеанской Девы и в годы Второй мировой войны [1195] . С одной стороны, он активно использовался вишистской пропагандой: спасительница Французского королевства уподоблялась здесь Филиппу Петену, маршалу Франции и главе коллаборационистского правительства, на свой лад «спасавшему» соотечественников от ужасов военного времени. Так, в листовке работы Мориса Альба (Maurice Albe), которую распространяли сторонники маршала в мае 1941 г., говорилось: «Вчера, как и сегодня, [у нас] один враг — англичане! Чтобы Франция выжила, нужно изгнать англичан из Европы, как [это сделала] Жанна д'Арк» (ил. 50) [1196] .