Шрифт:
Он слышал от Гийома Флёри, клерка бальи Руана, что палач признался ему в том, что когда тело [девушки] сгорело и обратилось в пепел, ее сердце осталось нетронутым и полным крови… Пепел и все, что от нее осталось, он выбросил в Сену [1095] .
Почему же сердце не сгорело? Любопытно, что специалисты по эпопее Жанны д'Арк до последнего времени не уделяли этому вопросу ни малейшего внимания. Только в 2007 г. появилась небольшая статья Колетт Бон, посвященная данному сюжету: французская исследовательница полагала, что сердце героини Столетней войны могло уцелеть «на самом деле» [1096] . Мне, однако, представляется, что речь следовало все же вести не о реальности данного факта, но об осмыслении такого важного для истории Франции и всей Западной Европы XV в. события, как смерть Жанны д'Арк.
1095
«Audivit etiam tunc dici a Johanne Fleury, clerico baillivi et graphario, quod tortor retulerat quod, corpore igne cremato et in pulvere redacto, remansit cor illesum et sanguine plenum. Et sibi fuit dictum quod pulveres et quidquid ex ea remaneret, congregaret et in Secanam projiceret» (PN, 1, 435).
1096
«Il s'agit probablement d'un fait reel» (Beaune C. Le coeur de Jeanne // Francia. Forschungen zur westeuropaischen Geschichte. Mittelalter. 2007. Bd. 34. S. 201–206).
Совершенно очевидно, почему в рассказах Изамбара де ла Пьера и Жана Масье упор делался именно на сердце. Для людей Средневековья это был не просто мускул, дающий человеку жизнь; во всяком случае применительно к мертвому телу это значение явно не могло считаться главным. Важнее, безусловно, оказывался символический смысл, которым наделяли сердце в этот период [1097] . У него существовало сразу несколько различных значений, главным из которых всегда оставалось понимание этого органа как вместилища (или как материального воплощения) души: по словам Блаженного Августина, именно в сердце своем человек искал умиротворение в Господе и только так оказывался способен к Божественному прозрению [1098] . Вот почему сердце оказывалось для людей Средневековья важнее любой другой части тела. Не менее важной, однако, являлась и кровь (которой якобы было наполнено несгоревшее сердце Жанны д'Арк) — символ страданий Иисуса Христа, лишь в эпоху Возрождения уступивший место все тому же сердцу [1099] .
1097
Данной проблеме посвящено множество исследований. См., к примеру, специальные выпуски журналов: Senefiance. 1991. Vol. 30: Le «cuer» au Moyen Age. Realite et Senefiance; Micrologus. 2003. T. 11: Il cuore / The Heart. На русском языке см.: Хёйстад У. М. История сердца в мировой культуре / Пер. С. Карпушиной, А. Наумовой. М., 2009.
1098
Gentili S. Due definizioni di «cuore» nel convivio di Dante: «secreto dentro», «parte dell'anima e del corpo» (II, 6, 2) // Lettere Italiane. 2002. T. 54. P. 1–36; Guerreau-Jalabert A. «Aimer de fin cuer». Le coeur dans la thematique courtoise // Micrologus. 2003. T. 11. P. 343–371; Хёйстад У. М. История сердца в мировой культуре. С. 92, 101–105.
1099
Там же. С. 113.
Сказанное выше заставляет предположить, что, описывая чудо с не тронутым огнем сердцем Орлеанской Девы, свидетели на процессе по ее реабилитации уже в 1450–1455 гг. воспринимали ее как истинную святую. Действительно, как отмечала Кэролайн Байнум, для культуры Средневековья было характерно представление о том, что сердце, бескорыстно отданное Господу (и прежде всего, конечно, сердце святого), взамен обретает нетленность: огонь любви к Богу, горящий в нем, делает его неподвластным какому бы то ни было воздействию извне, в том числе и огню [1100] . Сердце Жанны, по словам Пьера Миге, еще одного свидетеля на процессе по реабилитации, было также «обращено к Богу» [1101] , а в показаниях уже упоминавшегося выше Изамбара де ла Пьера девушка уподоблялась св. Игнатию Богоносцу [1102] , тело которого, согласно «Золотой легенде» Иакова Ворагинского, после мучительной казни осталось нетронутым, а на сердце было обнаружено начертанное золотом имя Христа:
1100
Bynum C. W. The Ressurection of the Body in Western Christianity. N. Y., 1995. P. 210–211. Отдельные аспекты данного вопроса и, в частности, проблема иконографии, рассмотрены в: Bram A. Von Herzen. Ein Beitrag zur systematischen Ikonographie // Micrologus. 2003. Vol. 11. P. 159–192; Wirth J. L'iconographie medievale du coeur amoureux et ses sources // Micrologus. 2003. T. 11. P. 193–212.
1101
«Sed audivit ab ea quod habebat cor ad Deum» (PN, 1, 184).
1102
«Item, ulterius dicit quod in flammis ipsa existens nunquam cessavit "Jesus Christus", sanctum nomen alta voce personare ac confiteri; necnon auxilium sanctorum et sanctarum devotissime implorare; ymo etiam expirando et caput inclinando, protulit nomen Jesus, in signum [ferventissime] fidei qua fervebat, sicut de sancto Ignatio et multis sanctis martiribus legimus» (L'enquete ordonnee par Charles VII, en 1450. P. 39).
Также говорят, что блаженный Игнатий среди страшных мучений неустанно призывал имя Христово. Когда палачи спросили его, зачем он столько раз повторяет одно и то же имя, Игнатий сказал: «Это Имя записано в моем сердце, и потому я хочу непрестанно его произносить». По смерти епископа все, кто слышал эти слова, из любопытства захотели проверить, говорил ли Игнатий правду. Они вынули сердце из груди святого и, разрезав сердце, увидели, что внутри него золотыми буквами написано имя: Иисус Христос. Увидев это, многие уверовали [1103] .
1103
Иаков Ворагинский. Золотая легенда. Т. 1. С. 224. Как полагала Колетт Бон, сравнение Жанны со св. Игнатием было основано на близости обвинений (преступные занятия колдовством), а также на использовании огня в качестве наказания, поскольку Игнатия заставляли ходить по раскаленным углям (Beaune C. Le coeur de Jeanne. P. 204). Проблема в данном случае, однако, заключается в том, что в отношении св. Игнатия была избрана совершенно иная казнь, святой был убит львами, а не сожжен заживо, и тело его не пострадало: «Наконец, святой Игнатий стал дразнить львов, чтобы они приблизились и растерзали его. Два свирепых льва подошли к Игнатию и задушили его, но не тронули его тела» (Иаков Ворагинский. Золотая легенда. Т. 1. С. 224).
То же самое имя якобы видели в пламени огня и некоторые свидетели смерти Жанны д'Арк [1104] .
Впрочем, сюжет о сердце, посвященном Господу, встречался в Средние века не только в житии св. Игнатия, но и во многих иных агиографических и морализаторских текстах. Так, в XIII в. Фома из Кантимпре сообщал, что в груди монаха-доминиканца Вольфанда после его смерти было найдено целое распятие [1105] . Маргарита из Читта-ди-Кастелло якобы носила в сердце три камешка с изображением святого семейства, а Кьяра из Монтефалько — все орудия страстей Господних [1106] . Возможен был также вариант с «обменом сердцами», происходившим между Господом и его преданными последователями: о подобной практике упоминалось, в частности, в ходе канонизационных процессов Доротеи фон Монтау и Екатерины Сиенской [1107] . Не меньшее внимание уделялось и захоронению сердец правителей в святых местах: в Иерусалиме, на Голгофе, в аббатствах или в соборах крупных европейских городов. Так, например, в Руанском соборе покоилось сердце Карла V [1108] .
1104
«Deposuerunt etiam in flamma ignis vidisse descriptum nomen Jhesus, dum ejus corpus ureretur» (PN, 2, 194). «Et audivit a multis quod visum fuit nomen Jhesus inscriptum in flamma ignis in quo fuit combusta» (PN, 1, 240). Некоторые свидетели также утверждали, что из огня в момент смерти Жанны д'Арк вылетел белый голубь: «In medio flammarum, nomen Jhesus litteris aureis scriptum vidisse, alii columbam albam in ipsius Puelle exitu de flammis egredientem» (PN, 2, 237); «Viderat ipse Anglicus in emissione spiritus dicte Johanne quamdam columbam albam, exeuntem de flamma» (PN, 1, 225).
1105
Platelle H. Les exemples du «Livre des abeilles» de Thomas de Cantimpre. Tournai, 1997. T. 1. Ch. 25. A. 6, 7, 8. Согласно другим источникам (например, сборнику поучительных «примеров» XV в. Cy nous dit), на сердце Вольфанда была начертана целая фраза «Будь благословен, Иисус Христос»: Cy nous dit / Ed. par A. Blangez. P., 1986. T. 2. P. 465.
1106
Vauchez A. La saintete en Occident aux derniers siecles du Moyen Age d'apres les proces de canonisation et les documents hagiographiques. Rome, 1988. P. 504, 516–517.
1107
Речь шла о стигматах, появлявшихся на сердце у этих святых: Ibid. P. 517.
1108
Gaude-Ferragu M. Le coeur «couronne»: tombeaux et funerailles de coeur en France a la fin du Moyen Age // Micrologus. 2003. Vol. 11. P. 241–265; Bande A. Philippe le Bel, le coeur et le sentiment dynastique // Micrologus. 2003. Vol. 11. P. 267278; Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе. М., 2009. С. 356–381.
Казалось бы, именно в этом ряду современникам и следовало рассматривать историю Жанны д'Арк: если ее сердце не сгорело в пламени костра, значит, она являлась святой. Однако в Средние века (как, впрочем, и в Античности) существовало еще одно — и весьма авторитетное — объяснение того, почему в некоторых случаях огонь не трогал сердце человека: это могло произойти в результате отравления. Подобные представления широко распространились в Западной Европе уже в первой половине XII в. благодаря трактату «О ядах» Пьетро д'Абано, который, в свою очередь, цитировал «Естественную историю» Плиния Старшего: «Огонь не может тронуть сердца тех, кто был отравлен» [1109] . Д'Абано также ссылался на пролог к жизнеописанию Калигулы из «Жизни двенадцати цезарей» Светония, где рассказывалась история Германика, племянника и приемного сына Тиберия, отравленного в 19 г. н. э., возможно, по приказу императора:
1109
Beaune C. Le coeur de Jeanne. P. 202.
Он на тридцать четвертом году скончался в Антиохии — как подозревают, от яда. В самом деле, кроме синих пятен по всему телу и пены, выступившей изо рта, сердце его при погребальном сожжении было найдено среди костей невредимым: а считается, что сердце, тронутое ядом, по природе своей не может сгореть [1110] .
В пассаже о причинах, по которым сердце оказывалось неподвластным огню, историю об отравлении Германика упоминал и Плиний [1111] . О том же писал Тацит в своих «Анналах», сообщавший, что данное преступление стало делом рук Гнея Кальпурния Пизона, римского военачальника и друга Тиберия [1112] . Он, впрочем, сомневался в том, что после сожжения сердце приемного сына императора было найдено нетронутым, поскольку и более ранние авторы, на которых он опирался, по его собственным словам, не проявляли в данном вопросе единодушия [1113] .
1110
Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / Издание подгот. М. Л. Гаспаров, Е. М. Штаерман; отв. ред. С. Л. Утченко. М., 1988. С. 140. О внимании Светония к проблеме отравления и к ядам как средству политического давления см.: Коллар Ф. История отравлений. Власть и яды от Античности до наших дней / Пер. Е. Лебедевой. М., 2010. С. 67–69, 100–111.
1111
«… negatur cremari posse in iis qui cardiaco morbo obierint, negatur et veneno interemptis; certe exstat oratio Vitelli qua Gnaeum Pisonem eius sceleris coarguit hoc usus argumento, palamque testatus non potuisse ob venenum cor Germanici Caesaris cremari» (Pliny. Natural History. T. 3. P. 548).
1112
«Свирепую силу недуга усугубляла уверенность Германика в том, что он отравлен Пизоном» (Публий Корнелий Тацит. Анналы / Пер. А. С. Бобовича под ред. Я. М. Боровского // Публий Корнелий Тацит. Анналы. История. М., 2005. С. 115).
1113
«Проступили ли на нем признаки отравления ядом, осталось невыясненным, — ибо всякий, смотря по тому, скорбел ли он о Германике, питая против Пизона предвзятое подозрение, или, напротив, был привержен Пизону, толковал об этом по-разному» (Там же. С. 117).
Впрочем, история Германика была далеко не единственным случаем отравлений, о которых слышали современники Жанны д'Арк [1114] . Значительно ближе к ним по времени оказывалась, к примеру, подозрительная смерть Филиппа Брабантского в 1430 г. Вокруг этого печального события практически сразу возникли слухи о возможном отравлении, а потому наследнику усопшего герцога, Филиппу III Доброму, герцогу Бургундскому, пришлось специально доказывать, что его предшественник умер естественным образом, для чего, в частности, из трупа было извлечено и изучено сердце. Франк Коллар, посвятивший данному эпизоду специальное исследование, отмечал, что врачами, проводившими осмотр, по-видимому, двигали как раз представления о том, что сердце отравленного человека не сгорит, хотя остается неизвестным, пытались ли они действительно воспользоваться этим способом проверки [1115] . Что же касается Жанны д'Арк, то намек на ее возможное отравление содержался в материалах процесса по реабилитации. По свидетельству двух врачей, осматривавших девушку в 1431 г., внезапную болезнь, поразившую ее в тюрьме Руана весной того года, она сама связывала с преподнесенным ей епископом Кошоном жареным карпом, которого она отведала за ужином [1116] .
1114
Историю Германика (путая его, правда, с Тиберием) излагал, в частности, в своем «Поликратике» Иоанн Солсберийский, который также указывал на несгоревшее сердце как на верный признак отравления. Данное сочинение получило большую известность во Франции с конца XIV в., когда Дени Фульша перевел его с латыни для Карла V Мудрого: Коллар Ф. История отравлений. С. 90, 190–191, 276.
1115
Collard F. Ouvrir pour decouvrir. Reflections sur les expertises de cadavres empoisonnes a l'epoque medievale // Le corps a l'epreuve / Sous la sir. de D. Queruel. Langres, 2002. P. 177–190.
1116
«Que respondit quod sibi fuerat missa quedam carpa per episcopum Balvacensem, de qua comedebat, et dubitabat quod esset causa sue infirmitatis» (PN, 1, 349). «Et tunc ipse comes de Warwic dixit eisdem quod ipsa Johanna fuerat infirma, ut sibi fuerat relatum, et quod eos mandaverat ut de ea cogitarent, quia pro nullo rex volebat quod sua morte naturali moreretur» (PN, 1, 351).