Первое, что я сделал, когда вошел в свою квартиру, так это набрал номер Цуканова на вертушке. Тот быстро взял трубку и недовольно ответил:

— Я занят.

— Буквально пять секунд, — сказал я, — можно мне поговорить с Леонидом Ильичом? Это очень срочно.

— Он в Кремле, — еще более недовольно сказал тот.

— А когда вернется?

— Поздно… после восьми точно, а может еще позднее.

— Я ложусь спать в десять, — сообщил я, — восемь-девять меня вполне устроят.

— А что за вопрос у тебя? — совсем уже волчьим тоном спросил Цуканов.

— Хочу сообщить от прекращении своей практики и убытии по месту жительства, — бухнул я.

— Стоп, — по его словам было понятно, что я поставил его в тупик. — Я подойду к тебе через полчаса, расскажешь подробности.

Я согласился и быстро соорудил себе что-то из холодильника. Пока ел, городской телефон надрывался аж дважды. Первый раз был мсье Лебедянцев, импресарио Джуны — напомнил, что договаривались о встрече… наметил ему ориентировочно сегодня в четыре. Адрес — Арбат, 31, рядом с театром Вахтангова. А квартира? — уточнил я. Без квартиры, — ответил Лебедянцев, весь дом принадлежит ей. Нихрена ж себе, подумал, а чем я хуже.

А второй звонок был от любимой Леночки из военкомата — она четким командным голосом сказала, чтобы я ее забыл, а вещи сегодня заберет порученец, сержант срочной службы. И как же твоего порученца пропустят на Кутузовский-26? — поинтересовался я. Все согласовано, — холодно ответила она и повесила трубку.

Вот так вот, Петюня, подумал я с тяжелым вздохом, прошла любовь, завяли помидоры, опали листья. Но на Милен Демонжо она была очень похожа — тут не убавить, не прибавить.

А вскоре и Цуканов пожаловал, собственной персоной, давно его не видел.

— Рассказывай, — сел он на стул рядом с кухонным столом, — как докатился до такой жизни.

— Очень просто, Георгий Эммануилович, — спокойно отвечал я, — как колобок в сказке. Который ушел от зайца, волка и медведя…

— А от лисы не сумел, — продолжил он мою мысль.

— Правильно, — кивнул я, — я вот тоже решил притормозить свои движения, как тот колобок…

— И кто у нас в роли лисы выступил? — сдвинул брови он.

— А то вы не знаете, — усмехнулся я.

— Может и знаю, но лучше, если ты прямо скажешь.

— Юрий Владимирович, — вылетело из меня. — У меня с ним личный разговор был час назад.

— Что ты говоришь? — довольно искренне изумился Цуканов, — прямо на Лубянке?

— Прямо там, — подтвердил я, — и в ходе этого разговора я выяснил, что нахожусь под постоянным и плотным колпаком у наших спецслужб…

— Спецслужбы тоже можно понять, — меланхолично ответил он, — ты теперь лицо, приближенное к высшему руководству страны, таких проверяют особо тщательно.

— Проверять это еще полдела, но командовать мной при этом, как мальчиком на побегушках, это, знаете… — я поморщился, — выходит за рамки проверок. Короче говоря, в такой вот обстановке тотального недоверия и залезания в мои личные дела я работать отказываюсь. И хочу сообщить это лично Леониду Ильичу.

— Давай подробности, — он устроился поудобнее, положил ногу на ногу и приготовился меня слушать.

Я и выдал подробности в необходимом размере… минут десять у меня ушло на пересказ нашей беседы с Андроповым, после чего Цуканов встал, подошел к окну и спросил:

— Вон из той арки грузовик выехал?

Я присоединился к нему, посмотрел, куда он показывает и подтвердил факт выезда грузовика.

— А что ему вообще надо было в нашем дворе, этому шоферу грузовика? — задал Цуканов неожиданное и новое направление беседы.

— А я знаю? — пожал плечами я, — его специально обученные товарищи сразу увезли куда-то… а грузовик потом на буксире оттащили.

— А что с этим… который за тобой приезжал…

— Капитаном Кудряшовым он представился, — помог Цуканову я.

— Да, с капитаном… куда он потом делся?

— По-моему на скорой уехал… — начал вспоминать я, — удар же в другой бок Жигулей пришелся, так что он не сильно и пострадал при этом.

— Тебя потом допрашивали?

— Как-то обошлось без этого… я же не участвовал в ДТП.

— Странная история, очень странная, — Цуканов вернулся к столу. — Давай теперь о твоих претензиях поговорим.

— Давайте, — быстро согласился я, — у нас крепостничество уже больше 100 лет, как отменено — нет такого закона, чтобы меня насильно на этой работе держать… не пропаду и в своем Нижнереченске.

— Что тебя больше всего расстроило? — продолжил он, — из указаний Юрия Владимировича? Игрушка твоя эта, концерт ко дню милиции или подруга?

— Подругу можно сразу исключить, — быстро ответил я, — она мне уже все высказала, что накопилось, нет ее уже, считайте… но если честно, и по этому пункту тоже нехороший осадок остался — вот нахрена такие сложные проверки мутить было?