– Нет, - того, - Ю тоже сделала жест, как будто сворачивает кому-то голову, - делает Киа.

– Ладно, раз пошла такая пьян... песня, костер я-таки сорганизую, - расщедрилась Марья, и девушки быстро исчезли за кустами, пока кое-кто не передумал.

– Мы прошли сегодня очень много, может, остановимся на ночь чуть раньше?
– предложил Кианг.

– Да, километров двадцать мы на ноги намотали, это точно, - согласилась женщина, а потом засомневалась: - Вдруг завтра с утра опять дождить станет? Давай, посмотрим, как место для стоянки найдем. Да и непонятно, как быстро девочки с индюком справятся.

Она закрыла глаза, расслабившись, и незаметно для себя заснула, да так крепко, что ей даже сон приснился. Во сне она бегала по этим лугам со своим любимым бело-рыжим красавцем Бари. Тот радовался приволью и носился кругами. Когда Марья открыла глаза, то встретила внимательный взгляд Кианга, они лежали вдвоем, девочки еще не вернулись.

– Они там в шесть рук индюка ощипывают, - ответил он на незаданный Марьей вопрос.
– Уже скоро закончат. Марь, а что тебе снилось? Ты так улыбалась...

– Мы с Бари по этому лугу, наперегонки бегали, - Марья мечтательно улыбнулась, глядя на проплывающие облака, вроде и не замечая, как насторожился ее собеседник.
– Он скакал, как щенок. Эх, был бы он здесь!

– Так это, что, собака?
– Кианг постарался скрыть, какое облегчение испытал, когда понял о ком речь, опять забывая, что имеет дело с эмпатом.

– Да, у меня японец, порода акита-ину, такой рыжий с белым красавец! Вот вернемся, я тебе снимки покажу.

– Так он дома один остался? Затоскует ведь, - пожалел собакевича кузнец.

– Ну, с одной стороны, он привык к моим отлучкам, - Марья пожала плечами.
– А с другой, ему внуки скучать не дадут, - сказала и ехидно уставилась на ошарашенное лицо собеседника, который явно пытался сопоставить молодость женщины с наличием у нее внуков. Потом не выдержала и рассмеялась.

– Ты пошутила про внуков?
– осторожно поинтересовался мужчина.

– Кианг, тебе же Ю рассказывала, что мы все выглядим моложе своих лет? И ты знаешь, сколько Эни, хотя выглядит она на семнадцать, - женщина уселась по-турецки, с ее лица исчез даже след веселости, а взгляд стал серьезным и острым.
– Пока девочек нет, давай проговорим этот вопрос и закроем его раз и навсегда. Да, у меня взрослые дети и внуки совсем не младенцы. Хотя, пока я вернусь, еще один младенец возможно будет.

– А сколько тебе лет?
– с любопытством подростка выдал Кианг и, поняв, что спросил, покраснел.

– Ой, солнце, у вас столько редко живут!
– Марья прыснула.
– И вообще, женщине столько лет, насколько она выглядит!
– Кианг так и не понял, шутит она или говорит серьезно.

– Марья, ты же специально «оговорилась» о внуках, - это был не вопрос, а утверждение.
– Зачем?

– Я не оговорилась. Зачем? Чтобы потом не выслушивать истерику на тему: ты старуха и меня обманула!
– вздохнула Марья.
– Еще ты должен знать, что я вернусь домой. Обязательно и всенепременно. Хотя, возможно, я забегаю слишком далеко вперед.

– Почему? Тебе заставят уйти?

– Нет, не заставят, я сама уйду. Здесь для меня болото, тихое и стоячее, и информационный голод. Хотя ты не знаешь, что это такое, - женщина опять вздохнула и попыталась объяснить: - Наша жизнь - это скорый поезд, летящий без остановок мимо маленьких станций, а ваша жизнь - это те самые станции, нет даже не станции а отдаленные фермы.

– Жизнь в семье этого разве мало?
– не сдавался Кианг.

– Если слить в банки и поставить на полку все те знания и умения, что у меня здесь, - Марья постучала себя по голове.
– Тогда да, я могу стать домохозяйкой. А еще через сорок лет ты будешь крепким стариком, а я останусь такой же как сейчас...

– Ты станешь моложе наших детей?
– в голосе китайца слышался если не ужас, то очень близкие к нему чувства. Марья же искренне изумилась, оказывается, кто-то уже и о детях думал!

– Выглядеть моложе, это да. Но наших детей здесь, в этом мире, не будет, - покачала головой Марья.
– В моём, могут быть, хоть десяток. Тут нет. И не проси меня объяснить, что и как - это слишком сложно.

– Знаешь, - Кианг опустил голову и рассматривал свои руки.
– Когда я не смотрю на тебя, то мне кажется, что я разговариваю с мужчиной... В тебе нет присущей женщинам мягкости.

– Да, и это тоже проблема для тебя, впрочем, не только для тебя...

– Хлтя... Насчет мягкости, так уж мягки все женщины этого мира? Мне вот вдова О*Малин вспоминается, да и Люсиль тоже. Их жизнь заставила быть сильными, и они не сломались. У нас тоже есть женщины–цветы, хрупкие и нежные, им нужна постоянная поддержка как морально, так и под руку. Но, увы мне, увы, а насчет кокетства… Однажды мне сделали «комплимент», что во мне кокетства не больше, чем в чугунной трубе. Может, мне и не стоило заводить этот разговор, но не хочу обманывать и изображать то, чего нет. Подумай, Киа, быть ли нам в месте, сейчас и здесь, или нет. Решать тебе, за себя я уже решила.