Каменная тропа, сохранившаяся со времен владычества господарей, покрылась мелкой заморенной травкой. Дорога вела их по старому тракту, некогда связывавшему южную Эйну с северо-западным Данаром и северным Вышем; ныне тракт признан границей между цивилизацией и брошенными землями опустошенного Выша. Брассика надеялась выйти в глушь Бриллиантового леса, спустившись с тракта и огибая руины города. Глушью называлась земля, где раньше жил народ Атропы. Горькие истории набегов гоблинов начинаются именно оттуда.

Она повернулась назад, чтобы посмотреть на трактирщицу. У крепкой женщины, чей длинный кожаный фартук мясника подменял доспехи, имелся живой интерес к окружению: вот её рука дернула листок, вот тронула ветку берёзы, вот подрезала гриб ножом; периодически она вздыхала, поминая ласковым неясным словом всё увиденное и услышанное. Сколько лет она была тут? Двадцать-тридцать? Или целых сто?

Брассика боялась этой женщины, её крепкого нрава, свободолюбия, столь развитого в хозяйственном человеке, познавшем заботу в имуществе. Опасение вызывало её происхождение, ибо до удивительного мало известно магам об этом народе, и согласилась взять её в путешествие для своей цели, а не по замыслу рыжеволосого мечника. На девушку будут коситься, если увидят в компании одних мужчин: «Лучше путешествовать с непокорной служанкой, чем на каждом шагу сталкиваться с бедой». Маркус всю ночь доказывал ей, что трактирщица эта невероятной, почти безудержной бойцовской воли, что полезно иметь в такой компании человека, кто готов сражаться даже сковородкой против отродья.

— А для чего ты мне? — спросила Брассика тогда мечника. Он нисколько не смутился.

— Я дал обет защищать, и меч свой положил на колени. Обет будет исполнен. Но желаем ли мы вернуться героями?

— Да.

— Тогда нам нужны такие же отчаявшиеся, как она. Только отчаявшиеся согласны встать на твой путь.

— Разве эта трактирщица не боится смерти? У неё дети, дом и труд.

— Сегодня она могла потерять всё. Прими мой совет, Брассика. С ней удача, я чувствую это.

— Ну хорошо…

Маркус резко остановился. Священник умолк. Все уставились на первопроходца. Он молча показал рукой вправо и вниз: под склоном, в деревьях и грязи возились гоблины. Толпа выбрала один самый большой дуб, окружила его и заработала топорами. Лезвия били по стволу, дерево страдало, хрипело и скрипело, сыпалась листва; раз за разом древесина истончалась, пока не поддалась безумному гоблинскому ритму. Рухнувши с треском, дерево подскочило от земли, прежде чем залечь намертво.

Гоблины обвязали веревками ствол, потащив его за собой на север.

— Что они делают? — озабоченно спросил Рудольф. — Похоже на языческий ритуал.

— Главное, что нас не заметили, — сказал Маркус. — Эти земли давно не наши. Доберемся до южного холма, сделаем привал, а после двинемся в глушь.

Он повернулся к девушке. Брассика не возражала.

Холм, покрытый жухлой травой, большим камнем и мелким кустарником, открывал вид на низину. Незадолго до своего падения Выш казался самым красивым, богатым и по-настоящему магическим городом на севере королевства. Его украшали костями древних гигантов на крепостных воротах и янтарными камнями в башнях, вековые дубы шумели под стенами, а уютные дома из желтого кирпича пускали теплый дым из труб.

Нет больше ничего в нём: белые колонны с резьбой сиротливо стояли под холодным ветром, леса, сожженные и поваленные, лежали обугленными, а стены сокрушены баллистами. Озеро, вокруг которого зародилось поселение, высохло, дно покрылось трещинами, а река, питавшая водоем, теперь уходила в земной пролом.

Брассика понимала, что для каждого из них город значил нечто особенное.

Более всего страдали от вида упадка Маркус и Рудольф. Они, как типичные слуги, всегда и везде служат порядку и традиции, не думая о том, что всё могло быть иначе. Вот и город для них превратился в призрака, зовущего к себе, манящего янтарной позолотой прошлого. Рудольф не переставая говорит о порядке, в пути его накатывает историями о героях, счастливой жизни, полной от достатка во всём, справедливость тогда для него торжествовала, а сейчас ничего такого нет и не предвидится. Маркус вторил за ним, но с каждым днем похода убедительность в его голосе уменьшалась.

Они добрались до Выша. Мечтателям позволили прикоснуться к своей мечте. Старый Рудольф жил своей мечтой. А молодой Маркус?

Для трактирщицы этот город был неприятностью. Как чужеродный аванпост он появился в Бриллиантовом лесу, где жил её народ в соответствии с обычаем гармонии. Именно в Выше сковали скорпионы и стрелы к ним из той сказки Атропы, вспомнила девушка. Все господары Выша желали приобщить северные земли ради своего счастья, внушая себе картины сказочного золота и янтарных россыпей, а народ Атропы мечтал обрести мудрость, и только. Но город рос, росли силы людей, народы сжимали друг друга, тесня и раззадоривая собственной гордостью и алчностью. Алчность людей, как чума, заразила жителей Бриллиантового леса. Наконец, люди обманули короля лесного народа, подсунув ему небылицу про тьму богатств у горных драконов…

А потом пришли гоблины, погнавшие отсюда всех при помощи наглости, натиска и нетерпимой вражды. Так слуги Брассики, некогда жившие властителями этих земель, превратились в бродяг, кому-то повезло меньше, кому-то больше, но родного дома у них отныне нет.

Брассику город не связывал родством. Она ни разу не была в нём, её родители никогда не уходили дальше Данара, как и её братья, жившие мелочным умом. Но в Академии магии все твердили, что в Выше, несмотря на погибель, остались чудесные вещи, и все истоки колдовства происходят отсюда.