– Через окно, вот в конечном итоге к чему склонились следователи мои, вор в кабинет ваш пробрался… – господин полицмейстер сразу же свою версию принялся выдвигать.
– Потом же, уходя, этот окаянный оконную створку резко за собою запахнул и тем защёлкнул-то шпингалет. Совсем ни при чём дочь ваша в таком случае выходит…

– Она по-любому, скорей всего, не при делах, - мне почему-то как-то вслух подумалось. – Михаил Семёнович, скажите, - обратилась я к полицмейстеру.
– Мне вот лупу позаимствовать получится у кого-то?

– Так имеется у меня сильная лупа, – за тогo ответив, их сиятельство куда-то в ящик стола полезли. – Вот она, - доставши, протянули её мне.
– Корреспонденцию, мелким почерком написанную,иногда через неё читать приходится.

Ту лупу взявши, я чуть ли не расхохоталась даже. Большая, круглая, с ручкой удобной, в тяжёлой оправе серебряной – ну как у Шерлока ?олмса прямо! Конечно же, весьма по-дурацки с нею выгляжу, но иначе тут никак. Ещё корсет этот плотный, да юбка пышно-длинная – совсем склониться не позволяют.

– Вот смотрите… – объясняя и то и дело стекло увеличительное к секретеру поднося, после вздоха долгого, я до окна добралась и целенаправленно принялась показывать.
– На раме оконной небольшая пыль только, никаких следов взлома, царапин там, когда снаружи открывали, нет совсем, как и отпечатков ни имеется: ни рук, ни башмаков, ни пальчиков... То есть не лез через окно никто. Теперь давайте к секретеру вернёмся вашему… Вот этот,так понимаю, на нём замок? – всем показала.
– Врезной, достаточно прочный, его по-тихому совсем не взломаешь, как и не взламывал его никто… – в лупу всматриваясь, попутно объяс?яла. – Отмычкой не открывали тоже, царапины бы остались от неё, своим ключом, получается, вскрыли. Теперь сюда, ваше сиятельство, взгляните, - я обрадованно выдохнула и ближе лупу поднесла, и без лишнего увеличения заметив липкое пятнышко. – Обратите внимание на узорчик! Отчётливый он какой!

– Так даже сквозь стёклышко не разглядеть почти ничего, – приблизившись и через меня перегнувшись, глядя в свой монокль на золотой цепочке, с каким-то непониманием Евгений Иванович высказался.

– Отпечаток подушечки пальчика это… – пояснила я.
– Вы ведь сказали, что после кражи никто не протирал секретер ваш? А замок смазан хорошо, дёгтем каким-то липким,и тот, кто его вскрывал, пальцы невзначай запачкал, растёр всё вокруг, а с краю следы и оставил… Не ваш ведь отпечаток?
– вопросительно на их сиятельство глаза скосила.

– Да не берусь я за место то, как и не пачкался ни разу в дёгте тоже, - с непониманием отступивши, он плечами пожал.

– Ну и чего от того?
– ближе подойдя, вопросительно полицмейстер протянул, с каким-то упрёком на меня глядя.
– Вся прислуга в графском доме в белых перчатках ходит... Мы будем сейчас перчатки у всех проверять? Так сменил вор их давно!

– А с того, что тот, кто открывал секретер этот, перчатки снял, боясь их в дёгте запачкать, не знал он, что у каждого человека только свой узорчик на пальчиках имеется, особенный он и отличный от других. Вы вот поглядите на свои пальчики! Рисунок заметили? Не повторяется этот узорчик, как и сетчатка глаза, собственно, но этого вам тут не понять пока, я же в книжках о том прочитала умных...

– Ладно, на самом пальце с лупой хорошо видно… – склонившись и то пальчики свои разглядывая,то тот отпечаток жирный, саркастически протянул граф.
– А на тёмном секретере как доподлинно-то разглядишь?

– А вот так… – к своей сумочке дотянувшись и пудреницу достав, я её раскрыла и слабенько в сторону того самого кем-то оставленного отпечатка дунула, и чуть пудринкам покрывшись, он заметно отчётливее виден стал. – Вот теперь и почти все линии от пальчиков хорошо разглядеть получитcя! – Победоносно голову к Юрию Петровичу и полицмейстеру повернула.
– Была бы сейчас какая-нибудь бумажонка пергаментная, каким-либо прозрачным клеем промазанная, можно и на неё этот отпечаток перенести, но мы пока не станем этого делать, просто испортить боюсь. Вы, Евгений Иванович, не могли бы приказать всей прислуге вашей собраться,из тех, кто в дом вхож, чернилами пальчики помазать и на бумаге оттиски оставить, подписать их, чьи есть, а я уж сравню их сразу же,и скажу, по возможности, есть ли среди домашних вор у вас.

– Юрий Петрович, займитесь этим!

– дождавшись одобрительно кивка графа, полицмейстер своему слегка опешившему следователю приказал.
– Потом же и пятнышко от

пальца этого на бумагу перенесите аккуратненько, да и к делу подшейте!

– Чтоб поскорее собрать всех, моему управляющему еще с вами пойти велите! – это вдогонку Юрию Петровичу уже сам граф бросил.

– Только и про пальчики самого управляющего не забудьте тоже! – уже от себя я добавила.

– Ну, суть да дело пока, вы, милая барышня, вина восхитительного сладкого моего с шоколадом отведать уж не откажитесь? – любезно предложил мне граф.

– А давайте, – с каким-то лихим взглядом согласилась я.

– Поднеси нам голубчик! – своему лакею распорядился граф. – Как перед тем и отпечатки своих пальцев на листах оставь тоже!

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – с поклоном попятился тот.

* * *

Вино у графа и действительно было замечательное, не кислое совсем даже, приятно мускатным виноградом пахнущее, о чём, впрочем,их сиятельству я и сказала, про шоколад лишь умолчав, что твёрдый он и горький очень. Да учитывая, что в эпоху эту, как шоколад,так и само какао – и в таком виде изысканным блюдом считается, я заулыбалась мило, благодарно глядя и ломанный чёрно-коричневый кусочек надкусывая.