— Я не мог перестать думать о том, как ты выглядишь в этом платье, — прошептал Харрис, я трепетно закусила губу.

— Это платье… — прошептала я, невинно смотря на мужчину, который сковал меня своими руками. Я кучу раз пожалела, что ослушалась Харриса и надела именно его, засветив все свои прелести. Мой разум блуждал от слов мужчины, прикасавшегося ко мне, словно пламя огонька.

— Твоя ненависть всегда отзывается легким дрожанием от моих прикосновений? Это от сильной неприязни, Тереза? Так называется ненависть до дрожи? — саркастически спросил он, после чего я пришла в себя. Придурок! Он отошел от меня, безразлично осматривая здание клуба.

— Ты сам только что сказал, что не мог оторвать от меня взгляда! — вскипела я, держась за машину, чтобы не упасть. Ладонью я чувствовала металл машины и это помогало мне держаться.

— Я сказал, как тебе идет это платье, а ты уже выдумала себе, что я не мог оторвать взгляда, — с долей шутки ответил Харрис, раздражая меня сильнее. Черт. Чертов алкоголь. Я уверенно оттолкнулась от машины, делая быстрые шаги к его телу. Стук моих каблуков смешался со звуком проезжающих машин и басов с клуба. Я подошла к нему, ощущая разницу в росте. Он с интересом смотрел на моё лицо, а на пухлых губах играла легкая улыбка.

— Тебе понравилось, — выдохнула я, уверенная в своих словах и тому, что услышала и увидела в его глазах. Это был нескрываемый интерес и любование, но не показалось ли мне?

— Я и не спорю, стрекозка, — наклонился он, ответив мне своим бархатным голосом. В голову ударил запах кедра и сандала, очаровывая мою голову. А его слова заставили покраснеть, словно поспевший помидор на грядке. Самодовольный мужчина смотрел на меня чуть наклонившись, будто высмеивая моё поведение и утешая свое самолюбие, издеваясь надо мной.

Я была пьяна, когда мы вернулись домой. Харрис не успевал за мной, охранник грубо довел меня до двери дома и запер. Я бегом поднялась в свою клетку, скинув каблуки с ног, я включила душ на всю мощность, вставая под струи воды. Ледяная вода, словно острые кристаллы атаковали нежную кожу. Я дрожала, а вода окутывала меня морозной стужей. Губа затряслась, и я обняла себя, желая смыть все взгляды незнакомых мужчин со своей кожи. Я будто слышала их похотливые мысли, дискомфорт в желудке сразу скрутил меня, подзывая тошноту. Холод не помогал, но озноб и ледяная голова помешала организму вывернуть меня наружу. Я так сильно дрожала, что перестала дышать и осознав в моменте, начала судорожно глотать воздух. Я не помню, сколько простояла под душем, насквозь промокшая и заледеневшая. Вода прекратила течь, и я подняла дрожащую голову к причине, увидев холодный взгляд голубых глаз. Он был в разы холоднее того, что я только что ощущала.

— Что ты творишь? — спросил он. Мои пальцы не шевелились из-за холода, на коже остались хрустальные следы воды. Я не могла унять дрожь в теле, но протерев глаза, попыталась встать.

— Смываю с себя грязь. Что еще мне остается делать? Мне мерзко, — заикаясь ответила я, сжимая душевую кабинку заледеневшей рукой.

— Ты все больше ведешь себя неразумным образом, Тереза, словно передо мной маленький ребенок, — апатично отозвался Харрис, и я сделала шаг к нему, выходя из кабинки, решаясь поднять свои глаза. Ледяные глаза, замерзшая искорка, покрывающая черный расширенный зрачок. Я осмотрела себя, ощущая, как набухший от холода сосок пробивается сквозь мокрое платье. С меня капала вода, соприкасаясь с полом, с каждым разом вызывая новую волну дрожи по телу. Взгляд Харриса ощущался на мне, как ветер, пронизывающий до самых костей.

— Я была унижена и желала стереть со своего тела похотливые взгляды мужчин, — сказала ему я. Он приблизился ко мне, одним шагом накрывая все мое тело, я оказалась прижата к стеклянной кабинке душевой. Его горячее тело ощущалось в слиянии с моим такой приятностью, вызывающей мурашки. Он грел меня, держа одну руку на моем запястье, а другую поверх головы.

— Закрой глаза, Тереза, — приказал он и я, сглотнув, закрыла их, теряя контакт с ним.

— Представь ту комнату, приглушенный свет и тихую музыку, под которую ты плавно двигаешь своими бедрами, — он замолк на секунду, его горячая и сильная рука упала на мое бедро, я укусила дрожащую губу.

— Ты касаешься холодного шеста рукой, — продолжил он, его рука направилась к моей, слегка ее сжимая.

— Забываешься, теряешься, отдаешься. А когда поднимаешь свои глаза, видишь только меня, — шептал грубый баритон Харриса, а его руки продолжили блуждать по моему телу, будто я непроизвольно танцевала в его руках. Словно марионетка, я повторяла свои движения, все еще скованная от холода.

— Мой взгляд блуждал по тебе, не взгляд мерзких уродов или моего дяди. А мой. В той комнате был только я и ты. И ты танцевала для меня, Тереза, — закончил шептать Харрис, и я открыла глаза, в ужасе осознав, что стою голая перед ним. Он нахально улыбается, заговорив мои уши и обманув меня своими прикосновениями, а сам снял с лямок мое платье и опустил его на пол. Я закрыла грудь руками, грозно смотря на него, от чего он опустил подбородок вниз, выглядывая из-под лба, но не осматривал мое тело, а смотрел в глаза.

— Ты согрелась, — признал он, смотря на мой румянец на щеках. Возмущенная я никогда не признаю, что тепло разлилось по всему моему телу. И я действительно согрелась.

— Убирайся, — пригрозила я. Он не сдвинулся с места, продолжил смотреть в мои глаза, а потом схватил махровое полотенце с тумбы и расправил его. Я держала свою грудь руками, подметив, что стою перед ним в одних черных трусах. Униженная. Харрис потянулся ко мне и накрыл меня полотенцем, схватив которое, я сразу же прикрыла все свое тело. Он не должен видеть. Стыд горел внутри меня, а мои щеки пылали.