Волчонок тяжело выдохнула, сдаваясь.

— Мне нужно одеться… — прошептала, мягко освобождая свою руку. Элиот выпустил и поморщился от резанувшей внутри боли. — Видно, у вас была непростая ночь… — произнесла девчонка, всё же догадавшись. Иначе бы не согласилась. Не пошла. И точно бы не посмотрела, что он ректор. Разбила бы не только нос…

Элиот наблюдал за тем, как девчонка надевает форму, прямо поверх сорочки и усмехался про себя. Такая смешная. Как взъерошенный воробей. Ворчит, а всё равно спешит одеться поскорее. Всё понимает, всё чувствует.

«Она же демон…» — подумал с некоторым сожалением. Волчонок всем сочувствует и помогает, кто в этом нуждается, не стоит обольщаться. Всё потому, что чувствует чужую боль, чужую слабость, чужие чувства…

— Я готова… — пробормотала недовольно, покосившись на соседскую кровать. Мисс Лея Брим мирно спала, даже дыхание не сбилось.

Элиот снова взял руку Волчонка в свою, не собираясь отказывать себе в таком удовольствии и повёл её… в столовую. Не очень романтическое место, но и для романтики ещё рано…

В коридорах царила тишина, но чтобы не рисковать, Элиот выбрал наиболее безопасный маршрут. Благо силы ещё были.

— Открой потоки… — попросил едва слышно, но как ни странно, Волчонок не стала ничего уточнять. Послушно выполнила просьбу и справилась с ней на удивление легко и быстро. — Практиковалась? — поинтересовался он, утягивая девчонку за собой в Серый мир.

— Немного… — отозвалась она уклончиво, дёрнув плечиком. — С соседкой, — добавила неуверенно.

— Ого, — искренне удивился Элиот. — Тебе удалось сбить Лею Брим с намеченного пути и поставить на другой? Похвально…

— Она казалась несчастной, — ровно отозвалась Волчонок, глядя по сторонам. Мерцающие прозрачные стены завораживали даже Элиота.

— Ты невероятная… — уголок губ дрогнул в глуповатой улыбке.

Элиот и сам не смог бы объяснить, как эти слова слетели с его языка. Просто… просто сейчас он слишком устал, чтобы соображать и отдавать отчёт своим действиям. Не в этот раз. Наверное, всё же стоило оставить девчонку в покое и поскорее уйти, сбежать… закрыться до рассвета в своей «берлоге», но искушение было столь велико. Рядом…

— Скажете тоже… — буркнула Волчонок, а бледной кожи коснулся трогательный румянец, различимый даже в Сером мире. — Перетрудились?

— Так точно, — усмехнулся Элиот, покрепче сжимая хрупкую ладонь в своей. На удивление, она идеально ложилась в его руку, словно создана была специально для него. — И ты можешь мне помочь.

— Боюсь спросить, как… — девчонка снова выпускала невидимые шипы. Такая заноза… заноза в одном месте. Не обязательно, что в одном интересном — мягком, может быть и в другом… Засела где-то между рёбер. Под сердцем. Зараза…

— Молча, — съязвил в ответ. — Рядом посидишь. Этого достаточно.

Девчонка кивнула со всей серьёзностью и поразительной ответственностью, принимая на верну всё, что так неосторожно вылетает изо рта Элиота. Забавная…

В столовой было темно и тихо. Они оба прекрасно ориентировались в потёмках, но Элиот всё равно подкинул голубую, мерцающую сферу над головой. Глаза Волчонка перестали светиться, выдавая в ней демона. Она трогательно съёжилась, гладя себя ладонью по предплечью и озираясь по сторонам, словно оказалась здесь впервые.

Элиот хмыкнул и прошёл за стойку раздачи, на ходу снимая камзол. Не подумал. Вспомнил о кровавых следах на рубашке, только когда до слуха донёсся сдавленный вдох девчонки.

— Проклятье! — выругался, стремительно поворачиваясь к ней лицом. — Я не ранен… — заверил, криво улыбнувшись. На лице Волчонка застыл немой ужас со смесью тревожности и беспокойства. — Эй… — позвал тихо, одним махом перепрыгивая стойку как незначительную преграду, лишь одной рукой её коснувшись. — Ну ты чего? Испугалась?

— Сама не знаю… — пробормотала она, смущённо отводя взгляд. — Просто подумала вдруг вы получили раны из-за меня. Что менталист вас…

Элиот шумно сглотнул и, повинуясь какому-то отчаянному порыву, обнял Волчонка, прижимая её голову к своей груди.

— Мне этот менталист… он даже прощальных слов вымолвить не успел. А раны… — стиснул зубы, замешкавшись. Говорить не говорить?.. всё же говорить. — Вечное напоминание о том, что когда-то у меня были крылья. Каждый раз, когда обращаюсь к своей сущности, раны открываются и кровоточат…