Шрифт:
Атмосфера в комнате тут же меняется. Он ходит, шкаф снова открывает, чем-то занимается, но не перестает на меня смотреть. Чувствую это по тому, как нагревается кожа лица и как от напряжения потрескивает воздух между нами.
– Почему я здесь?
– Ешь.
– отзывается тихо.
– Можно я вернусь в свою комнату?
– Ты хочешь, чтобы я тебя кормить стал?
– входит в поле моего зрения.
– Я могу.
На нем только боксеры, а над их резинкой каменный пресс и прокачанные косые мышцы. Ян слишком мужчина для меня, я таких всегда боялась.
Обхватив запястье здоровой руки, он помогает мне сесть и двигает тумбу к моим ногам так, чтобы было удобно завтракать.
Аппетита нет совсем, потому что подташнивает, но бульон очень вкусный, и я съедаю его весь.
– Кашу не смогу.
– Этого пока достаточно.
Лежа на кровати за моей спиной, он смотрит в экран телефона.
– Ты можешь ответить хотя бы на одни мой вопрос?
– осмеливаюсь спросить.
– Спрашивай.
Вытерев рот салфеткой, я осторожно разворачиваюсь и ложусь на свою подушку.
– Почему я здесь, а не в своей комнате?
– Потому что теперь здесь твое место.
Давление в груди впечатывает легкие в ребра. Сглатываю.
– Что, даже не накажешь меня?
– Это и будет твое наказание.
Глава 34
Ян.
Если бы не ребра, повернулась бы ко мне спиной. На это и был расчет, когда решал, какую половину кровати ей выделить.
Глядя в какую-то точку на потолке, она очень быстро засыпает. Меня тоже рубит, проваливаюсь в сон, но не дольше, чем на час. Мозг отключить не получается, мышцы расслабить тоже. Тело как натянутый канат.
Повернув голову к девчонке, смотрю на ее спокойное лицо. Глазные яблоки под веками в покое, рот чуть приоткрыт.
На верхней губе залипаю.
Красивая очень.
Чем дольше смотрю, тем сильнее снова завожусь. Ярость и злость, рискуя разорвать на части, снова сочатся из каждой поры.
Хреново все. Пиздец, как хреново.
Плохо, что Галсан дерзить начал. Плохо. Плохо, что крысу в логове своем не распознали.
Плохо, что вчера, отключив разум, только на инстинктах действовал. Никогда прежде такого себе не позволял.
Никто слова не сказал, но я обнажился. Факт остается фактом.
Здравствуй, фобия.
Хуево.
Закинув руку за голову, закрываю глаза.
Не вовремя я ее встретил. Будь отец жив, он бы не позволил.
Когда мне было восемь, какие-то гастролеры взяли нашу с Адамом мать в заложники. Через сутки отец заплатил выкуп и забрал ее. Что с ней происходило в эти сутки, мы не знаем. Отец не рассказывал, а мы с братом никогда не спрашивали. Но помню, что после этого в области прошла генеральная зачистка.
Через неделю он оформил развод и выслал мать из страны с билетом в один конец. Первые два года запрещал нам с ней общаться, пока по городу не поползли слухи, что он, не пережив позора, избавился от нее.
Потом начались редкие созвоны. Мы узнали, что отец спрятал ее в Южной Америке и даже замуж там выдал. Вот так.
Отрубил ее от себя, сжег все мосты, но любил до последнего вздоха.
Не хочу с Леной так же.
В принципе не хочу испытывать ничего подобного. Это сильно осложняет жизнь. А она и так ебически сложная.
Вибрирующий на тумбе телефон выдергивает из мрачных мыслей, и я принимаю вызов от Галсана.
– Ян, дорогой...
– бормочет заплетающимся языком.
– Осознал. Был не прав. У Карлинки не убудет... Она баба. Отмоется и дальше пойдет. Сына мне живым верни!..
– Нахрена? Чтобы вы мне в спину ядом плевались?
– говорю тихо.
– Данияр у меня на службе останется. И тебе, и мне спокойнее будет.
– Хорошо!..
– хрюкает пьяно.
– Ой, как хорошо, дорогой! Да-да, ты прав... пусть работает... он надежный, оступился немного, на сестру свою повелся, дуру.
Отключившись, на Лену смотрю, и снова сердечная мышца в тиски попадает.
Злость на нее страхом и потребностью защищать перекрывается. Что-то глубинное подсознательное к ней тянется. Пару свою чувствует.
Жуть.
Неглубоко вздохнув, она вдруг во сне кашлять начинает. Кривится от боли, прокашливается и с тихим стоном на спину переворачивается. Протянув руку, касаюсь ее лба.
Температура.
Блядь!
Беру телефон и сразу Ивана, доктора, что мне Остап дал, набираю.