У меня загорелись глаза.

– Ух ты! Расскажите, пожалуйста. Нам очень интересно!

– Да ничего не интересно, – фыркнула нелюбопытная Ларка. – Раз грибов не собрать. Вот вы сейчас уйдете к себе, а Лерка потом житья никому не даст своими фантазиями.

Бабушка Йовга, к счастью, и сама рада была повспоминать о прошлой жизни:

– Говорят, в том месте спрятал сокровища беглый Мазепа. Чтобы никто случайно не наткнулся, решил он от этого места людей отвадить. Нечистую силу напустил охранять. Что на людей падучую накликала. Тогда и грибы в той чаще объявились, ведь места нетронутые стояли. Сын загубленного Кочубея, когда заселился в здешние места, посмеялся, что выдумки все это темных людишек, и построил в лесу стекольный завод. Оттуда и пошло название – Стеклянная Баня. Да только не к добру оказалась эта затея. На рабочих стал нападать жуткий мор: кто смертельно хворал, кто топился в болоте, кто грибами травился, то рабочие устраивали с получки кровавую резню. А продажный товар весь разбивался на мелкие стеклышки. Но и те стекляшки оттуда никто не хотел тбрать к себе в дом – только нечистую силу притягивать. Если не верите, деда своего поспрашивайте, что с ним в тех местах приключилось.

Я вопросительно уставилась на дедушку. Тот неопределенно пожал плечами, задумчиво отхлебывая морс.

– Видишь ли, детка, то давняя история. Кто-нибудь слышал о так называемых геопатогенных зонах 3 ? Это места, где происходят аварии, болеют люди, портятся приборы.

Все недоуменно переглянулись. Что еще за зоны такие в Старом Селе?

– Это что-то вроде Бермудского треугольника? – неуверенно предположила я. – Или Лысой горы?

– Ну, что-то общее между ними, наверняка есть, – энергично закивал головой дедушка. И продолжил:

– Как-то мы с Виктором Добрыниным решили побродить в окрестностях Стеклянной Бани. Тоже, как и вы, о кладах мечтали. В руках я держал компас и вдруг вижу, что прибор показывает север почти на западе. Что за чертовщина? Я переходил с места на место, тряс металлическую коробку, стучал по стеклу пальцем, но стрелка упрямо поворачивалась северным концом к западу. Решил я, что компас испортился. Вышли мы к дальней поляне, где еще ни разу не были. Глядь – а вокруг сосны необычные, иголки светлые-светлые, как бы притрушенные мелом. Набрал пригоршню иголок – а они жесткие такие, будто стальные. Не успел я удивиться такому чуду природы, как вдруг стрелка компаса начала бешено вертеться. Я пытаюсь разжать руку, а пальцы судорогой свело и всего меня начало трясти! Как юла, стал я вращаться вокруг своей оси, а неведомая сила потащила меня прямо на деревья – ни дохнуть, ни голоса подать, ни глаз открыть не могу. Потом головой о землю как стукнуло, рраз-рраз! – искры из глаз фонтаном, а света не вижу.

Дедушка замолк, погрузившись в воспоминания. Лара, услышав, что тема опять не «грибная», снова взялась за отставленное зеркальце, а я, наоборот, навострила уши.

– Дедушка, а что было дальше?

– Дальше? Дальше из последних сил закричал Виктору: «Выбей компас у меня из рук, быстро!». Он подбежал и еле-еле из скрюченных пальцев отодрал компас и выбросил в траву. А меня, как током ударило. И сознание потерял… Очнулся на земле. Голова гудит, мутит всего, одежда разорвана, компас сломанный рядом валяется. Кисть скрюченная торчит. Долго пришлось руку лечить, но до сих пор плохо пальцы сгибаются. – Дедушка протянул правую ладонь с согнутыми средними пальцами и большим рубцом в центре.

Так вот откуда у него этот шрам! Мы сколько ни выспрашивали дедушку, всегда он отшучивался. Каждый раз придумывал новую историю. А это значит у него гостинец из Стеклянной Бани остался.

– Вот-вот, – подхватила бабушка Йовга. – Если не хотите, чтобы у вас вся техника сломалась и животы поболели, держитесь подальше от этого проклятого места.

– У нас ломаться нечему: из приборов только Леркина книжка электронная, – успокоила всех Лара. – Невелика потеря. А от живота энтеросгель имеется. Так что все-таки с грибами? Есть они там или нет?

– По всем приметам должны быть! – со знанием дела отозвалась бабушка Йовга. – Судите сами. Мошкары там тьма – самая верная грибная примета. В лесу вперемешку растут сосны и березы, опять же полян много – то, что надо для лисичек. Дальше – от болота все дорожки и листья покрылись плесенью, а значит хорошо должны расти рыжики и грузди. Люди, что к краю Стеклянной Бани подходили, видели, что мухоморами все усеяно, значит за ними белые грибы прячутся. А приметы народные никогда не обманут.

– Наука эти факты не подтверждает, – зевая, заметил наш ученый дедушка и потянулся. – Так, местный фольклор. И вообще, мартышки, хватит полуночничать, марш зубы чистить. А то книжки на ночь не успеем почитать.

– Лучше бы огородом занялись чем в прочетки глядеть. – Бабушка Йовга осуждающе посмотрела на наши могучие заросли крапивы, а затем косо зыркнула на меня, как будто я давала торжественное обещание вырвать за лето все сорняки на огороде, а вместо этого день-деньской валяюсь на раскладушке с книжкой.

Поздним вечером, лежа на продавленном диване, я прокручивала в голове недавнюю беседу и пыталась оформить возникшую мысль. Смысл ее состоял в том, что во время экспедиции на Белую Гору я видела такие же светлые сосны, что растут по словам дедушки в Стеклянной Бане. Значит пальцы у меня покалывали не просто так, а потому что там тоже находится загадочная геопатогенная зона. Интересно, интересно, что может связывать обе местности? Да, интересная задачка закрутилась.

Лето в тот год стояло погожее…

В одну из темных душных ночей отправился Пересвет в самую чащу Старого Леса. Путь оказался не из легких. Тускло мерцали редкие звезды. Луна лишь изредка проглядывала сквозь облачные окошка. Ухали филины, ветер шумел в вершинах высоких светлых сосен. Очертания деревьев расплывались во мраке. Но Пересвет уверенно находил верную дорогу, не зря вместе с соплеменниками прокладывал здесь множество просек и строил шалаши из ветвей для убежища от диких животных.