Ал потрясенно уставился на него, не понимая, что тот несет. А Админ продолжал:

— Ты — бесполезный мусор. Думаешь, существует хоть что-то, делающее тебя главным героем? Как же смешно.

— Отпусти его!

Печать на песке засветилась. От ее лучей стали подниматься светящиеся символы и трансформироваться в небольшие круглые печати. Все это вместе стало выглядеть как круг, окруженный множеством маленьких кругов, между которыми находились длинные острые лучи. С высоты птичьего полета это построение могло бы напомнить цветок.

Ал, все еще находящийся в руках Демнамеласа, почувствовал, как энергия смерти отступила под действием ауры, исходящей от активированной печати.

Глаза Админа усмехнулись, в то время как рот скривился и произнес:

— Все же ты.

— Что меня выдало? — с сарказмом спросил Шен.

— Взгляд, — удивил Админ.

Шен не стал уточнять, с какого момента на самом деле тот стал догадываться, кто перед ним. Вместо этого он указал вперед, и из печати взметнулся поток энергии, а символы, вязью поднявшиеся в воздух, потянулись к энергии смерти, витавшей вокруг Админа и Ала, будто к священному источнику, из которого жаждали испить. В какой-то момент они зашипели, трансформируясь в змей, и с распахнутыми пастями бросились на Админа.

Шен поднял взгляд на небо, стараясь не смотреть на жуткие вещи, которые сам же и воплотил.

Волна энергии смерти окутала Админа, но змеи скользнули через нее и впились в его руки и ноги. Взгляд Админа действительно был удивленным, когда он смотрел на свое предплечье, в которое впилась и повисла энергетическая змея. Он разжал пальцы, выпуская шею Ала из захвата, и продолжил с интересом рассматривать змею.

— Это правда хорошо, — признал он и перевел взгляд на Шена, который все еще делал вид, что его очень интересует голубое небо над их головами.

Было безумием воплотить свою идею в образе существ, которые беспокоили его почти так же сильно, как Админ? Немного сложно было делать это, сохраняя хладнокровие, но ему показалось знаковым, что один его страх борется с другим.

Змеи продолжали тянуть из Админа энергию смерти, однако тот не выглядел испуганным. Он оторвал взгляд от змеи, впившейся в его руку, совершенно не обратил внимание на других, облепивших тело, а вместо этого обратился к Шену. Его глаза горели безумным предвкушением, когда он произносил:

— Как же ты это сделал? Расскажи мне. Расскажи, мне так интересно! Ну же! Почему я не подумал о такой возможности? Это так будоражит. Ты мог бы переселиться в еще одно тело или два. Я займусь тобой в этом теле, а когда мы закончим, то просто перенесем тебя в следующее, а? Охх, я задыхаюсь от одной лишь мысли об этом. Как ты изменишься через десяток? Или два? Каким ты можешь стать? Как будоражит.

Шен потрясенно уставился на него, забыв, что собирался не смотреть на змей.

— Знаешь, если я когда-то тебя обидел, я могу извиниться, — произнес Шен.

Админ расхохотался. Шен тоже улыбнулся.

— Да, смейся, — произнес он. — Это действительно смешно.

Что бы ни было между ними, это зашло слишком далеко. Обещания Админа мучать его в разных телах не слишком впечатляли. Админ все еще не понимал, что Шен был связан именно с Муаном, поэтому стало возможным то, что происходило сейчас.

Однако мог бы Шен отступить в любом случае?

Уже нет, не после того как эта тварь пыталась лишить его тех, кого он любит. Если бы он сразу нацелился только на Шена — тот, вероятно, мог бы попробовать просто сбежать. Но теперь это больше нельзя решить ни прятками, ни переговорами. Шен с интересом отметил, что долгое время и сам не знал, что он такой человек. Он не думал, что способен сражаться за что-то, не взирая ни на какие последствия. Теперь он осознал, что просто не имел веской причины.

Мое.

Мои.

Он всю жизнь был одиночкой, который лишь мечтал получить чужую любовь.

Его теория переменчивости чувств давала ему простор для маневров. Давала ему возможность отступить, если боль заведет слишком далеко. Давала возможность выжить, если что-то пойдет не так.

Он никогда не думал, что тем самым снимает с себя ответственность.

«Я сделал все, что мог». Да. Но точно ли все?

Было легко быть рассудительным в прошлом мире, под куполом благополучия, под которым так удобно оперировать в спорах понятиями «нравственность» и «добродетель».

Он спустился со своего пьедестала высокой морали на несколько ступеней вниз. В этом мире был другой воздух — более густой и чистый.

Почему он вообще вздумал считать себя выше всего этого?

У него просто не было нужных условий.

Он чувствовал это животное «мое», за которое он готов был вцепиться в глотку Админу и не отпускать даже после смерти. Он ощущал эту волну ярости, первобытного желания убить врага перед собой.

— Ого, — неожиданно усмехнувшись, произнес Админ. — Что за взгляд. Будь ты таким с самого начала — я бы тебя не узнал.