Юрий Петрович не знал настоящего имени своего гостя, звал Иосифом, видел третий раз в жизни, но твердо был убежден, что этот человек - лицо, приближенное к "императору", находящемуся сейчас в тюрьме под следствием и держащему в своих руках ниточку, на другом конце которой висела судьба Лебедева. Иосиф, как и в прошлые встречи, был одет неряшливо, небрит, грустен, говорил тихим, извиняющимся голосом, постоянно шмыгал носом.

Юрий Петрович понимал, если Иосиф прилетел лично, значит, дело чрезвычайно важное.

Гость выкладывал привезенные подарки: дыню, виноград, грецкие орехи, круг сулугуни, баночки с аджикой и бутылки с ткемали, завернутую в фольгу бастурму и бутыль домашнего вина. Казалось, разыгрывается сценка "Прибытие в Москву заботливого родственника с далекого юга".

– Вот так. Тяжелые времена, но не оскудеют наши земли.
– Иосиф, потирая руки и шмыгая носом, с довольным видом оглядел свои подарки, будто до конца выполнил возложенную на него миссию и сейчас для приличия выпьет традиционного чаю, расскажет о многочисленных родственниках и уйдет.

– Большое спасибо, очень благодарен, - произнес Лебедев, взял сверток с бастурмой, понюхал, закатил глаза. Потрясающе.

Черт бы вас побрал, фальшивых, неискренних показушников, - думал он, усаживая гостя, справляясь о погоде, дороге, здоровье жены и детей, но не имея понятия, существуют ли они на свете.

– Ты стал для нас, как брат, - сказал Иосиф, выпив вторую чашку чая и жестом отказываясь от следующей.

"Начинается, - понял Лебедев, - сейчас меня, как ближайшего родственника, распнут на кресте".

– Твоя беда - наша беда, твоя забота - наша забота.

– Да, да, я знаю. Когда начнется суд?
– не выдержал Юрий Петрович.

Иосиф зашмыгал носом, взглянул печально.

– Нам нужна твоя помощь, мой друг. Твой брат не хочет видеть тебя рядом на жесткой скамье.

– Не повторяйся. Не стоит меня пугать. Я вам нужен на свободе, братская могила хороша только для неизвестных солдат.

– Грубый ты человек, русский.
– Глаза Иосифа были полны укоризны.

– Прямой. Мы не братья, даже не сестры, а деловые партнеры, кончай свои восточные сказки, переходи к делу!

Иосиф потер сизые небритые щеки, затем вроде бы смахнул слезу.

– Трудно с тобой.

– Я сказал, кончай!
– повысил голос Лебедев.
– Зачем прилетел?

– Помочь тебе. Вы, русские, словно не одной крови. Даже шакал не душит шакала. А твой полковник хочет загрызть тебя.

– Гуров пока не полковник, - ответил Лебедев.
– Что тебе известно?

– Его хотят уволить, и он взбесился, хочет отмыться твоей кровью, брат...

– Уволить? Это было бы неплохо. Не ждал я от тебя хороших вестей, спасибо, - Лебедев повеселел.
– Наберемся терпения и подождем.

– Дело твое, но деньги нам нужны сейчас.
– Голос Иосифа потерял елейность.

– Что вы, как нищие, побираетесь? У ваших единокровных мало денег? Они могут купить госбанк! Пошарьте в своих закромах.

– Не лезь в чужой карман. У тебя наши деньги, отдай.

– Я не отказываюсь, приходи завтра - приготовлю, свои долги я всегда плачу, - ответил Лебедев, радуясь что можно враз покончить с этим гиблый делом.

– Я деньги не повезу, - сказал Иосиф.
– Слишком старый в тюрьму поздно садиться. К тебе завтра придет другой человек.

– Нет!
– крикнул Лебедев.
– Никаких новых людей видеть не желаю! Ты возьмешь здесь, вынесешь из дома, там делай что хочешь, передавай кому пожелаешь. Напишешь расписку, отпечатки пальцев, порядок знаешь. Все выполнишь и свободен

Он подумал, что если расплатиться сейчас? Старик не опасен, ему со мной не справиться. Деньги под рукой, отдать и забыть. Гуров на последнем издыхании, даже если его не уволят, сошлют в такую дыру, что ему будет не до меня. Сегодняшний его визит - чистой воды блеф, не более. Юрий Петрович взял себя в руки, одернул. Не спеши, сдохнешь на самом финише. Никто не должен знать, где я держу всю кассу.

– Давай, Иосиф не будем ссориться как мальчишки, приходи завтра.

– Нет, я буду ночевать у тебя, а деньги возьмет другой человек, - твердо сказал Иосиф.
– Он уже в Москве, здесь, на этой улице. Если я через час не выйду погулять, он придет в твою квартиру. Я желаю тебе добра.

Иосиф неожиданно испугался, знал, что Иван в Москве, и потому врал, на улице его никто не ждал. Он действительно прилетел с содельником, но тот уехал к знакомой девице, ждал звонка.

– Если хочешь знать, кто тебе друг, сожги свой дом, тяжело вздохнув, произнес Иосиф.
– Мужчина не проходит равнодушно даже мимо чужого пепелища. В дни моей юности, русский, жили мужчины.