Эдгар Кляйншмидт во всем подчинялся жене. Она манипулировала им, пыталась сделать из него другого человека, который убивал бы для нее молодых, уверенных в себе женщин. Из того, что рассказал ей комиссар Кернер, Лени поняла, что Катрин Кляйншмидт питала ненависть к молодым девушкам, которые, с ее точки зрения, разрушали ее карьеру. Во всяком случае, так это выглядело.

Но было еще что-то, Лени это знала. Настоящая, искренняя любовь. Эдгар был для Катрин не просто исполнителем ее воли. Возможно, актриса действительно обрела мужа мечты, но в какой-то момент все-таки обнаружила в нем изъян – и решила не расставаться, а исправить его. Эдгар по своему складу был из тех людей, которые позволяли манипулировать собой.

– Да, у меня для вас подарок, – сказал Кернер, прерывая тягостное молчание. Он запустил руку в пакет, с которым пришел в палату, и достал книгу.

– Это мне? – удивилась Лени.

– От Хендрика тен Дамме. Толстой «Война и мир». По его словам, одно из ранних, очень ценных изданий.

Лени взяла книгу в руки: она действительно выглядела очень старой.

– Он спрашивал, можно ли заглянуть к вам, но я хотел для начала узнать, не против ли вы.

– Даже не знаю…

– Вам не обязательно с ним говорить, но, мне кажется, он чувствует себя виноватым и хочет попросить прощения.

– За что?

– Потому что он действительно тот самый миллионер, о котором писала Вивьен. В ту ночь она была у него, но совсем недолго, потому что тен Дамме счел ее слишком уж напористой. Теперь он уверен, что Вивьен была бы жива, если б осталась у него.

– Я подумаю, – просипела Лени.

– Но у меня есть для вас еще кое-что…

Йенс достал белую открытку, сложенную пополам, и протянул ей. Лени раскрыла ее. «Дорогая фройляйн Фонтане, не хотели бы вы занять должность редактора в нашем издательстве?» – было написано от руки. И внизу – подпись Хорста Зеекампа.

– Зеекамп тоже чувствует себя виноватым. Он покрывал связь между тен Дамме и Эллен Лион, а еще подселил вас в эту квартиру.

Лени смотрела на открытку. Тысячи мыслей кружились у нее в голове.

– А Фредерик? – спросила она.

– В палате этажом ниже. С ним его бывшая жена и сын. Думаю, для него сейчас начинается новая жизнь.

«Для меня тоже», – подумала Лени, скомкала открытку и швырнула в мусорную корзину.

Кернер ухмыльнулся:

– Я горжусь вами, Лени Фонтане.

– Как думаешь, она вернется в строй? – участливо спросила Ребекка.

Йенс присел на край бетонной тумбы. От одного вида его машины сердце обливалось кровью.

– На фоне всех жертв это должно быть наименьшей нашей заботой, – сказал он.

Ребекка взглянула на него:

– Но это не так, верно?

Йенс покачал головой:

– Нет, не так.

Разумеется, он думал об убитых девушках и представлял себе, какие ужасы им пришлось пережить в том подвале. И все-таки он тоже принес жертву, чтобы распутать это дело…

Красная Леди по-прежнему стояла на стоянке автомастерской. Ее прекрасная округлая корма была смята, задние фонари разбиты, дверцу кузова заклинило. Возможно, от сильного удара деформировалась рама. В таком случае ремонт будет дорогим, слишком дорогим…

– Ты ее восстановишь, – сказала Ребекка, словно прочла его мысли.

– Куда я денусь. Без моей Красной Леди я ни одного дела не распутаю. – По губам комиссара скользнула едва заметная улыбка.

Ребекка ткнула его локтем в бедро:

– А как насчет меня?

– А что насчет тебя?

– Если мне не изменяет память, я тоже некоторым образом приложила руку к расследованию. Без меня ты так и блуждал бы в трех соснах.

– Да уж, видимо, без дам на колесах я ни на что не способен…

– Вот именно. А теперь я жду свою награду.

Ребекка развернула кресло и покатила в сторону улицы.

Йенс улыбнулся и последовал за ней.