Я жаждал ощутить вкус контроля, почувствовать себя хозяином каждой части ее существа.

Я нуждался в этом.

Это была та область моей жизни, которую я никогда не мог контролировать — то, что случилось с моим отцом, то, во что меня превратила его смерть. И я заставлю ее заплатить за это.

Она пожевала нижнюю губу, и мне потребовалось все, чтобы удержать себя от того, чтобы взять ее между зубами.

Притягательность капитуляции была неоспоримой, и в глубине души она тоже это знала. Ее притягивал хаос, который кипел под моей невозмутимой внешностью, ее манила тьма, затаившаяся между нами.

"Пожалуйста", — прошептала она, ее голос был тяжелым от неуверенности. "Я не понимаю, почему… почему ты этого хочешь".

Моя хватка на ее талии слегка ослабла, пальцы впились в ее мягкую плоть. "Иногда, лань, — пробормотал я, прижимаясь губами к мочке ее уха, — мы находим утешение в вещах, которые пугают нас больше всего. Именно в такие моменты мы по-настоящему узнаем, кто мы есть, когда отдаемся неизвестности. И прямо сейчас ты стоишь на пороге этого открытия".

У нее перехватило дыхание, когда мои слова дошли до нее. Я хотел бы видеть ее глаза, хотел бы прочитать, о чем она думает. Бушевала ли в ней борьба, желание сопротивляться вступало в конфликт с неодолимым желанием подчиниться? Это был хрупкий баланс, тонкий танец, который нам предстояло исполнить вместе.

Медленным, обдуманным движением я провел рукой по ее спине и опустился на изгиб ее бедра. Она задрожала от моего прикосновения, ее тело выдало, что она жаждет большего. Я наклонился ближе и прикоснулся губами к раковине ее уха.

Она застонала, склонив голову набок, длинные волосы рассыпались по плечам.

Глупышка.

Изголодавшаяся по прикосновениям, жаждущая внимания. Внимания, которое не было связано с ее фамилией или богатством.

Было так легко, так жалко отнять это у нее.

Заставить ее трахнуть своего избранника.

Она хотела быть под контролем?

Я покажу ей, кто здесь хозяин.

Мои губы нашли ее горло, и я не смог удержаться, когда мои зубы впились в ее плоть.

Мягкую.

Тёплую.

Такую невинную.

Ее вкус заставлял мое тело гореть.

Она издала вздох. Ее тело напряглось, пока она не расслабилась, отдаваясь ощущениям, проникающим в нее. Я наслаждался властью над ней, тем, как ее желания совпадали с моими собственными.

С каждым нежным поглаживанием и поцелуем вдоль ее шеи я чувствовал, как рушится ее сопротивление. Повязка на глазах, заслонявшая ей зрение, служила метафорой стен, которые она возвела вокруг себя. И сейчас, в этот момент, я разрушал эти стены кирпичик за кирпичиком.

Моя рука скользнула от ее бедра к пояснице, притягивая ее к себе. Тепло, исходящее от наших тел, смешивалось и усиливалось, создавая атмосферу, заряженную неоспоримой химией.

Такая невероятно мягкая. Как получилось, что она оказалась такой невероятно мягкой?

Ее руки инстинктивно вцепились в мои плечи, а ногти оставили слабые следы на моей коже. Это был момент, которого я ждал, точка невозврата, когда она полностью сдастся.

С каждым прикосновением к ее нежной коже я чувствовал, как рушится ее сопротивление. Она трепетала в моих руках, ее тело таяло в моем, пока я продолжал метить свою территорию. По ее плоти побежали мурашки, прокладывая дорожку желания, которая вела прямо к кончикам моих пальцев.

Я провел рукой вверх по изгибу ее груди, а затем провел по ключице. Она затаила дыхание, когда мое прикосновение разожгло в ней огонь, раздувая пламя тоски, которое разгоралось все ярче с каждой секундой. Она была моей, чтобы повелевать ею, чтобы обладать ею.

"Я хочу, чтобы ты умоляла", — прошептал я, прижимаясь к ее коже, и в моем голосе прозвучал непонятный мне голод. "Скажи мне, как сильно ты этого хочешь".

Ее дыхание перехватило в горле, когда она пыталась найти слова. Ее тело дрожало, разрываясь между сопротивлением и непреодолимым желанием, которое струилось по ее венам. Но когда мои пальцы продолжили свои мучительные поиски, прочерчивая узоры по ключицам и спускаясь к выпуклости груди, ее решимость рассыпалась, как песочный замок во время прилива.

"Я… я хочу почувствовать…", — сказала она, ее голос дрожал, но был решительным. "Я хочу, чтобы ты показал мне".

Мои губы скривились в хищной улыбке, когда я наслаждался ее признанием. Власть, которую я имел над ней, опьяняла, как пьянящий эликсир, подпитывающий самые темные части моего существа. Я разрушил ее стены, разбил барьеры, которые держали ее в рамках общественных ожиданий.

"Хорошая девочка", — прошептал я, в моем голосе звучало удовлетворение. "Ты начинаешь понимать". Я провел губами по ее шее, пока они не зашептали над ее ухом. "Если ты действительно хочешь узнать, каково это, приходи сюда после игры в субботу".