– Скала! – Нина тоном предупредила меня, что не стоит продолжать.

Я посмотрел на нее умоляюще. Попытался передать взглядом, что не могу молчать. Просто не могу. И отпустить не могу.

– Нин, расскажи детям правду здесь.

– Какую? – тут же спросил Макар.

Нина с укором посмотрел на меня, и я понял – пожалею о своем поступке.

– Потом все-все расскажу, – заверила Нина убаюкивающим тоном, как говорят с маленькими детьми.

Я ввернул свои мысли, боясь, что мне больше никогда не дадут права голоса:

– Ваши мама с папой никуда не денутся, они будут у вас всегда. И они так же любят вас, как и любили. Просто они больше не любят друг друга.

– Скала! – Воскликнула Нина, пытаясь вырвать чемодан.

Понимаю, что делаю глупость, но иначе зверь сорвется. Или так, или совсем потеряю контроль над собой. Я эгоистично хотел, чтобы разговор состоялся здесь и сейчас, при мне. Чтобы я знал, как он пройдет. Чтобы видел реакцию пацанов. Чтобы помочь истинной и ее сыновьям тем, чем могу.Я не отдал. Не отпущу. Не могу.

– Мам! – Матвей посмотрел на Нину. – Что такое? Ничего не понял.

Моя пара посмотрела на меня так, словно хотела стукнуть. Потом тяжело вздохнула, посмотрела на ребят и присела на корточки перед ними.

– Мальчишки, у взрослых так бывает, что они вырастают, и им вместе быть уже не интересно, сложно, больно. И все страдают. Мы с вашим папой стали разными людьми.

– Потому что он пьет? – неожиданно для всех спросил младший. – Ты много ругалась с ним из-за этого.

Нина удивленно посмотрела на Макара:

– Да. Я много лет пыталась жить с этим, но не смогла. Я мучаюсь, мои хорошие. Папе стало намного интересней без меня.

– И без нас, – надул губы Матвей.

Макар начал плакать.

Нина прижала к себе ребят:

– Папа вас любит. Мы просто будем жить в разных местах с ним. А вы – со мной. Папа будет с вами гулять, проводить время, разговаривать. Все так же, как и было.

– Он с нами не гулял и только ругал, а не разговаривал, – пробурчал Матвей.

Макар замахнулся на брата рукой, а потом спросил:

– А нас ты тоже разлюбишь?

Нинино лицо вытянулось от ужаса. Да она так даже моего зверя не пугалась, как вопроса ребят.

– Никогда! Нет ничего крепче любви матери к своим детям.

Я не смог промолчать:

– И я предлагаю не прыгать по номерам и остаться здесь. Что думаете, ребята? Мы еще сов и енотов не смотрели!

Нина резко встала и посмотрела мне в глаза:

– Я думала, только Сережа будет манипулировать детьми! Не ожидала, что и ты туда же.

Меня словно головой в чан с ледяной водой окунули. Я хотел дать кулаком в челюсть самому себе. Что я творю?

Нина вырвала ручку чемодана из моих ослабевших рук:

– Где карш? Я знаю, это ты его спрятал.

Мой рот отказывался двигаться. Я понял, что передавил. Сломал то хрупкое, что было между нами. Идиот!

Моя пара ждала ответа, ребята тоже смотрели во все глаза.

– Пацаны, я влюбился в вашу маму и очень хочу, чтобы она была счастлива. Вы позволите мне за ней ухаживать?

Черт, что я говорю? Словно конвульсии перед смертью.

– Нет! – закричал Макар и потянул Нину к выходу.

Матвей колебался, стоял на месте, но молчал.

– Ребята, я уже вас люблю. Рыбалка, пейнтбол – это все для вас. Я также хочу, чтобы вы приняли меня. Я никогда не смогу заменить вам отца, но я буду вашей Скалой – вашим другом. Опорой. Защитой.

Парни зависли, и я решился на совсем черный прием:

Я видел по взгляду Нины, что она хочет меня убить. Я никому и никогда не посоветовал бы так поступать, как я сейчас. Но у меня душа рвалась на части – не мог по другому. Это все были порывы моего сердца, которые я не мог контролировать. Либо они, либо вольность зверя.– У кого еще есть личный супергерой, а?

Я и так еле держался, чтобы не перегородить собой выход. Закрыл глаза, ожидая вердикта Нины. Ее приговора.

– Мам, пойдем отсюда, – заныл Макар.

– А мне тут нравится, – заупрямился Матвей.

Нина резко развернулась к выходу, схватила мальчиков и чемодан, открыла дверь и отшатнулась назад от увиденного.

Что там? Или кто?

Нина***

На крыльце стояла та самая женщина в белом халате, что встретилась в саду, когда я заехала на клумбу.