— Ну, это же в начале января было, верно?

— Да нет… — растерянно отозвалась Лелюш. — Я бы сказала — в середине.

Я кивнула, пережевывая кусочек хлеба так тщательно, словно от этого зависела моя жизнь и стараясь не выдать охватившего меня облегчения: получилось. Эжени подтвердила, что обновки в комнате Амайи появились после смерти Бернар.

И постаралась перевести тему, закруглить разговор:

— Наверное, действительно, путаю. Извини. Я же не слишком знакома с Амайей. Но, в любом случае, ей повезло. И платье, действительно, отличное.

Эжени кивнула и замолчала, но я щекой чувствовала ее внимательный взгляд.

Непринужденного общения не вышла и Лелюш поняла, что у разговора был второй слой.

Что ж, в таком случае, лучше не откладывать разговор с Амайей, если я не хочу лишиться преимущества эффекта неожиданности.

–

— Амайя, здравствуй. Удели, пожалуйста, мне несколько минут наедине.

Амайя, стоявшая в небольшой компании — студенты, студентки, разговоры и смех — оглянулась на меня с неудовольствием, не скрывая, что не очень-то ей хочется отвлекаться от приятного общения с друзьями ради разговора со мной. Но без испуга либо напряжения.

Видимо, Эжени Лелюш, оставшаяся в столовой, не звонила ей с предупреждениями. Не успела? Не подумала? Оказалась не настолько уверена в своих подозрениях, как мне показалось? Не важно. Главное, что я успела первой.

— Слушай, Морель, я занята, извини. У меня скоро пара и вообще…

Амайя нетерпеливо оглянулась на свою компанию, едва заметно повернулась к ним, торопясь отделаться от меня и вернуться к ним.

— В принципе, я могу поговорить с тобой и при всех.

Я сунула ей под нос свой телефон. Где была раскрыта та самая фотография — ценник дорогого магазина модной одежды на фоне зеленого платья. Ничего криминального.

Но Амайя от этого снимка изменилась в лице. Мне показалось, или она побледнела?

— Пойдем, поговорим.

Теперь отказаться от моего приглашения она не посмела.

Мы отошли недалеко — всего лишь метров на десять, лишь бы студенты рядом не кучковались. Встали у ближайшего окна (я постаралась встать к нему спиной, так, чтобы Амайе мне в лицо приходилось смотреть против света). Впрочем, это всё не важно.

Важным было другое.

— Я всё знаю, Амайя. У меня есть доказательства. И дело не только в дорогих покупках и попытках доказать, что денег на самом деле не было. Есть еще кое-что, о чем ты не подумала. У тебя есть сегодняшний день, чтобы рассказать следователю, что это ты взяла деньги из комнаты Бернар. Если сегодня ты не признаешься, то завтра…

Я смерила бледную как полотно, перепуганную Амайю, и весомо добавила:

— Завтра следователю всё расскажу я. И тогда явки с повинной у тебя не будет.

Я развернулась и мрачно пошла прочь.

Что я буду делать завтра, если Амайя не признается, я не знала.

То есть, знала — пойду к капитану Ламберу и выложу ему всё, что выяснила. Вот только никаких доказательств правоты у меня не было. И поверит ли мне следователь, захочет ли — я не знала.

А что, если Амайя вместо того, чтобы бежать и писать признательные показания, придумает какой-нибудь легальный источник возникновения у нее денег? Что, если она побежит не Ламберу, а к адвокату, тот выяснит, что в деле уже есть подозреваемая, и отсоветует ей сдаваться? Или если Амайя побежит не к адвокату, а к родителям, и те уже — к адвокату, тоже не лучше.

А почему я не поступила также? Не обратилась к кому-нибудь за советом? Да, мсье Жаккар не произвел на меня особого впечатления, я бы сказала — ни рыба, ни мясо, но есть же дядя!

Дядя разбирается в людях, он бы так построил разговор, что Амайя пикнуть бы не посмела и как миленькая побежала бы сдаваться!

Но при мыслях о дяде с его неоднозначными впечатлениями о том, как будет лучше и непредсказуемыми инициативами у меня снова закрутило живот и похолодели руки.

Нет, я была права, следователь относится ко мне предвзято и поверит ли моим словам — не известно, так что на Амайю нужно было попытаться надавить, заставив признаться.

Вот только что я буду делать, если она до завтрашнего дня заметет следы…

Хоровод тревожных мыслей оборвался, не успев разогнаться как следует.

— Морель, подожди!

Амайя догнала меня, ухватила за руку, заставляя остановиться и развернуться.

— Кассандра, подожди! Послушай, все было не так! Я не брала этих денег! И уж точно не крала их из комнаты Луизы!

— Что ж, значит, ты без труда опровергнешь мои обвинения и докажешь следователю, что я не права.

Я попыталась уйти, но Амайя вцепилась в мою руку как клещ:

— Кэсс, нет, подожди! Я не влезала к Луизе в комнату — понимаешь, эти деньги, они у меня и хранились! Понимаешь, Луиза боялась, что у нее их украдут, все же знали, что с ней за заказы расплачиваются, а мне родители отправляют переводом, у меня вечно налички нет, у меня бы искать не стали, Луиза меня и уговорила! Послушай, я сама не знаю, зачем ей это было надо, но она предложила, и я согласилась, она же мне иногда помогала с домашними заданиями!

Амайя говорила быстро, нервно оглядываясь по сторонам и иногда облизывая пересохшие от страха губы.