Онэ грациозно присел перед ним и протянул к нему тонкую, словно ветка, бледную, как у мертвеца, руку. Шен дернулся в сторону, но не имел никакой возможности уклониться от этого прикосновения.

– Не-е-ет, – зловеще протянул демонический дух, дотронувшись до его щеки. – Я пришел кое-что проверить.

К коже Шена словно прикоснулась холодная и влажная рука утопленника. Он удивленно смотрел в это неприятное лицо.

– Чего тебе надо?

Волосы, обернувшиеся вокруг его груди, сжимались сильнее, вдавливая в ствол. Дышать становилось все сложнее.

– Чего… тебе?..

Черная энергия словно закружилась над подушечками пальцев демонического духа. Он дотронулся своими холодными пальцами до разгоряченного виска Шена. Энергия, циркуляцию которой он ощутил, казалась знакомой и почти родной.

Волосы, обвитые вокруг груди, сдавили так, что он больше не мог сделать ни вдоха.

– Ты… – нахмурившись, прошипел Онэ, – вернешься к нам.

Взгляд Шена вновь застила тьма. Начинаясь от краев, она быстро заполнила все перед глазами. На этот раз в этом было что-то очень пугающее.

В следующее мгновение Шен пришел в себя, осознавая, что его кто-то трясет. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Муана. Все следы Онэ растворились во тьме без следа. Шен с наслаждением сделал глубокий вдох.

– Ты серьезно свалился со склона?! – возмущался тем временем Муан. – Как ты умудрился это сделать?!

Рассказывать о встрече со старым приятелем Шен не захотел из соображений личного спокойствия: Муан и так постоянно напоминал ему о его темной связи с демонами и духами, и, если подогреть эту тему, Шен просто свихнется от постоянного нытья по этому поводу. Одно дело, если бы он что-то дельное предлагал, так нет же – только настроение портит.

Так что вместо пояснений он просто попросил:

– Лучше помоги мне подняться.

Муан подал ему руку и резко рванул на себя. Шен еле на ногах устоял, все-таки полет со склона не прошел бесследно. Муан поддержал его под локоть.

– Что это? – старейшина пика Славы заметил кровоподтек на его левом виске.

– Что? – Шен дотронулся и скривился от боли. – Должно быть, ударился обо что-то, пока со склона летел.

Взгляд Муана красноречиво говорил: «Да с пятилетним ребенком меньше проблем, чем с тобой!»

«Так зачем же ты со мной возишься, матушка-Муан? – так же взглядом ответил Шен. – Отмазался бы уже как-нибудь перед Шианом!»

Конечно, настолько длинную мысль он через взгляд передать не смог, поэтому Муану показалось, что Шен смотрит на него, вновь превратившись в ощетинившегося иголками ежика.

«Он настолько не умеет принимать чужую заботу? Настороженно ищет подвох и словно ожидает удара в любую секунду».

В этом предположении он попал в десятку: Шен действительно не привык к чужой заботе и искреннему бескорыстному беспокойству о нем.

– Сможешь обратно забраться?

Шен посмотрел вверх, на тонущий в ночной тьме крутой склон.

– Конечно, смогу. Куда я денусь? – вздохнув, отозвался он.

– Я могу понести тебя на спине.

– Обойдусь.

– Уверен?

Вместо ответа Шен сделал несколько шагов вверх. Поскользнулся на сухой листве, чуть не упав, но вернул равновесие и упрямо пошел вперед. Муан вздохнул и последовал за ним.

На дороге их поджидала сестра Муана. Все деревенские жители разошлись дружной толпой, чтобы не ходить по ночному лесу в одиночку. Возле Кладбища-на-скале остались только Эра и два ее ученика, прибирающиеся после церемонии.

Шен выполз на дорогу как раз в том месте, где, подбоченившись, стояла девушка.

– Нет, старейшина Шен действительно свалился со склона?! – оценивая его вид по перепачканной одежде, обратилась она к идущему следом Муану.

Увидев кислую мину своего брата, Эра звонко рассмеялась.

– Вы дали поистине занимательное представление, – заметил Шен.

– Настолько занимательное, что вы скрылись от него под горой? – уточнила Эра.

– Настолько занимательное, что я, не в состоянии отвести взгляд, не заметил, как оступился и полетел вниз.

– Воистину искусство может быть опасным!

– Да, особенно для неподготовленного зрителя, – согласился Шен.

Вернувшись в школу вместе с Муанами, Шен попросил его извинить и покинул их. Оставшись в одиночестве в своих покоях, он зажег свечу и долго и внимательно изучал перед зеркалом кровоподтек, оставшийся на его виске.

«Система, почему молчишь?»

[А что?]

«А как же минус пару десятков баллов за произошедшее?»

[Ничего такого не углядела].