– Она здесь, Руфи.
– Аккуратно коснувшись моей руки, сказала Трейс, чей голос был необычайно тих. Большую часть времени, она говорила на возвышенных тонах, подражая басу Дерви, но сейчас звучала как монашка. Этот вечер становился все страннее и страннее…

– Спасибо тебе, я скоро вернусь, не скучай, хорошо?
– Потрепав по плечу Трейс, я вновь ободряюще улыбнулся. На деле, в душе начало зреть серьезное зерно страха, смешанного с беспокойством. Как она… примет меня? Она вообще в сознании? Что меня ждет за этими дверьми… И смогу ли я вообще посмотреть на нее, зная, что оставил девушку без защиты. Что не смог спасти. Оу… Я стал понимать Трейс.

– Я пока схожу выбросить мусор… Буду ждать у выхода.
– Ответила орчиха, забирая у меня пакет и махая рукой напоследок. Удалилась она весьма скоро, обернувшись лишь уже около лестницы, глядя на меня грустным взглядом, чуть мерцающим в полумраке тихих палат.
– Удачи вам… и если тебя пустят, попросил прощения.

– Как скажешь, подруга… Смотри не промокни… Там льет из ведра.
– Слова повисли в воздухе, девушка вмиг скрылась, оставив меня одного, в пустом коридоре, не занятым ни агентами, ни врачами, ни пациентами. Даже как-то непривычно тихо, в особенности после всего того шума, который царил в остальной части больницы. Тут же… голая, белая плитка, запахи крови, лекарств, тихие вздохи каких-то приборов и редкие, почти что призрачные голоса, раздающиеся из запертых комнат реанимации, где переговаривались родственники, врачи, медсестры. Я будто попал в какую-то другую вселенную… Отличную от той, в которой смеялся буквально полчаса назад, тут все было померкшим, траурным и спокойным. Здесь царили смерть и жизнь, воедино танцующие свой тихий, незримый вальс, каждый шаг которого, приближал кого-то к тьме… а много к жизни.

Передо мной стояла белая, тяжелая дверь, с вполне себе видной табличкой не входить, которая уже рекомендовала мне не вмешиваться в то, во что вмешиваться не стоит. Впрочем, когда правила меня останавливали? Я был одним большим и невезучим исключением, нарушать законы стало чем-то обыденным, так что останавливает меня здесь? Наверно, совесть… Ну и пошла она к чертовой матери. Подойдя ближе, я аккуратно постучался в нее, разрывая тишину и вызывая на секунду вибрации в пространстве, что прокатились по коридорам. Дрожащие руки не могли нормально контролировать силу, поэтому получилось весьма… громко, даже не так, словно удар грома прокатился отзвук по пустым коридорам, унося самого себя еще дальше. Невежливо и попросту грубо? Да. Зато действенно. Несколько секунд спустя, послышались быстрые, шуршащие звуки, что сразу раскрыли передо мной расу врача. А после, дверца приоткрылась, подтверждая мои догадки. Меня встретила медсестра-ламия, в белом одеянии, с маской на лице и усталым, изможденным видом, который вообще не был настроен на какой-никакой разговор. Ее длинные пальцы сжали дверцу, хищнический взгляд сузился, глядя на меня с недоверием, и даже с некоторым презрением, в особенности от грязной одежды и растрепанных, давно не мытых волос. Но что поделать, когда три дня работаешь как ненормальный, попутно натурально умирая. Тут уж… что не сделаешь, но будешь не в лучшем внешнем виде. Я постарался улыбнуться, пытаясь придать себе хоть сколько-нибудь доверительный облик. Вряд ли это помогло, я услышал в ответ тихое шипение.

– Закрыто для пос-с-сетителей.
– Прошипела девушка, начиная убирать взгляд и отодвигаться обратно.
– Если что-то нужно, обратис-с-сь к дежурному врачу…

– Стойте.
– Я ногой не дал ей захлопнуть дверь, за что больно получил по колену. Ламия устало закатила глаза, но дальше калечить меня не стала, открыв дверь полностью. Любил я сердобольность в людях, не обязательно ведь быть стервами, правда?
– Я Руфус Рисс… В этой палате лежит Гелия, ведь так?

– Гелия Галланис-с-с, вс-с-с-се верно.
– Кивнула мне медсестра, после чего вновь внимательно осмотрела меня с ног до головы. В этот раз, явно стараясь игнорировать внешний облик.
– Вы не похожи на ее родс-с-ственника и она не замужем… Так кто вы, и что вам надо, Руфус-с-с?

– Мы в отношениях… Я могу увидеть ее? Может, узнать как она?
– Спросил я, подходя ближе к девушке и строя молящие глаза. Та чуть дрогнула, но скорее от запаха, нежели от умиления или чего-то в этом духе.
– Прошу, это важно, я не буду слишком сильной помехой, просто увидеть…

– Ах… Кажетс-с-ся, о вас-с-с говорила та девушка… Анас-с-с-стас-с-сия, будь проклято ее имя.
– Ламия недовольно провела языком по острым резцам, словно пытаясь болью искоренить свою природную шепелявость. У нее это не вышло, но кажется, сама боль дала ей стимул пытаться сдерживаться. По крайней мере, не употреблять “с” слишком часто.
– Вы не будете допущены непос-с-с-средственно к ней, это чревато пос-с-следствиями, ввиду вашего внешнего, крайне антис-с-санитарного вида. Но вы можете пройти с-с-самостоятельно в кабинет… Ее лечащий врач, мистер Трс-ссвейн, обязан принять вас. По крайней мере, такой был приказ вашего бос-с-с-са.
– Как видите, у нее не вышло.

– Благодарю вас… - Я улыбнулся, выдыхая. От сердца отлегло… Меня правда не прогнали, Анастасия даже заранее выбила мне визит к врачу, что было достаточно мило. Все же, в ней было нечто светлое, как я и думал… Сложно найти истинно черного человека, да и редко встретишь абсолютное зло где-либо вообще. Анастасия казалась мне даже больше жертвой обстоятельств своей жизни.
– Вы проведете меня прямо сейчас? Или нужно подождать.

– Я не могу ос-с-ставить пациентку, ми-с-с-стер… детектив.
– Ламия избежала моего имени, видимо, чтобы в лишний раз не растягивать буквы. И хорошо, приезжие ламии, признаться, могли действительно раздражать своей привычкой к подобному. Но в то же время, даже у коренных Авернсийских горгон и змеелюдов порой проскальзывали дефекты языка, поэтому я был терпим к подобному. На деле, я даже находил это милым, с удовольствием слушая шипение Одри, что сейчас, что когда мы встречались.
– Вам нужен кабинет под номером пять, на верхнем этаже… Прос-с-сто с-с-стучитес-с-сь, и вам откроют.

– Благодарю вас.
– Я чуть поклонился, чувствуя необычайный прилив волнительных сил, которые упорно рвались наружу, предчувствуя разговор с доктором. И возможно, встречей с моей ненаглядной… Ладно, перебор, я все же не шестнадцатилетка, можно быть и сдержаннее.
– Хорошего вечера вам.

– Того же с-с-с-самого, мис-с-стер.
– Поклонилась мне в ответ ламия, после чего закрыла дверь, уползая обратно к Гелии. Вздохнув, я развернулся, быстрым шагом направляясь к лестнице. Благо, я запомнил ее расположение и не стал терять лишнего времени на пати к доктору. Хотелось узнать все как можно быстрее… не тратя время на всякое лишнее.

Шаг перешел в бег, я не хотел заставлять Трейс ждать, но помимо этого, сам желал узнать все как можно быстрее, так что никакого альтруизма в этом не было. Даже наоборот, мой шум иногда вынуждал выглядывать медсестер, но обычно, они ничего не говорили, вскоре уходя обратно в палаты, поэтому рвение лишь приносило остальным неудобства. Впрочем, сейчас меня это почти что не волновало, лишь только с точки зрения того, что меня могут лишний раз задержать. Сердце бешено колотилось, моля всех известных мне богов жизни или медицины, чтобы все обошлось, чтобы Гелия была жива, и тут… Абсолютно внезапно, в сознании всплыл напрочь забытый договор с Арауном, заключенный прямо перед моей смертью… Который, впрочем, мог мне еще пригодиться в будущем. Я надеялся, что Гелия была жива и вне моей просьбы, ибо если она выжила благодаря ей, то больше у нее не будет защиты, она вновь будет на острие, и если я вновь не окажусь рядом… Чтобы спасти девушку, то… Мне не хотелось думать об этом, но поднимаясь по ступеням, в сознании оставались только лишь подобные мысли. Смерть Гелиии, меня дергало от одного только этого словосочетания, которое разверзало душу и тело. Нет, так не будет. Я этого не допущу… Она не умрет. Точно не раньше меня. Уверенность этих мыслей придала еще больше сил и окончательно разбило цепи сомнения, я не дам ей умереть, ни сейчас… Ни завтра, никогда. Даже, если на это придется положить всю жизнь. Ее все равно беречь смысла не было, после нее всегда будет вечное существование в качестве жреца Арауна, так какая разница?