Кому подобное решение могло принести выгоду? Институту? Или кому-то выше? Но что же тогда с расследованием, неужто и вправду Шаврин и его ищейки зашли в тупик? Яд не мог оказаться реагентом. Следственный пристав упомянул о его растительном происхождении. А Пётр Семёнович Ермолаев, их учитель химии, никогда им даже щёлочи в руки не давал. Твердил, что бестолковые девицы могут покалечиться ненароком.

Лиза остановилась спиной к столу. Окинула взглядом царящее вокруг разорение.

Её дневник могли забрать в спешке, потому что боялись, что там есть нечто важное. Но важного там ничего не было и в помине. Однако же кто-то копался и в вещах умерших подруг, и Бельская сильно сомневалась, что это был кто-то из младших девочек.

– Убийство, – прошептала она непослушными губами, ничуть не сомневаясь в том, что она права. – Отравление, которое кто-то пытается выставить как несчастный случай, и никто не противится подобному решению.

Нервный страх мешался в её душе с возмущением и гневом. Из всего этого произрастало острое чувство несправедливости. Горячее желание отыскать виновных и доискаться до истины самостоятельно, с которым Бельская не могла совладать.

Приближение зари уже ощущалось. Серые сумерки начали свежеть, когда Лиза вдруг открыла глаза. Эту ночь она коротала в беспокойном сне, который то и дело прерывался от каждого шороха.

Накануне девушка навела в спальне порядок. Со свойственной ей педантичностью разложила все вещи по местам. Лишний раз убедилась в том, что пропал лишь её дневник. Однако ни с кем более она этого не обсуждала.

Нормально заснуть ей не удалось. Не помогли даже выпитые капли, потому что Бельская не сомневалась: подруг убили не просто так и она вполне могла оказаться следующей жертвой неизвестного душегуба. Оттого сон её был прерывистым и поверхностным, наполненным незнакомцами с ножами, жуткими старухами с ядовитыми зельями и бледными лицами её мёртвых подруг. Причём даже Натали она видела такой же неживой, как Оленьку и Танюшу. И отчего-то была уверена, что и сама близка к смерти как никогда.

В моменты пробуждения девушка глядела в потолок и размышляла. Она пыталась выстроить цепочку событий, которые могли привести к столь трагичным последствиям для них всех. Но ни одно происшествие и ни один общий знакомый не могли, как ей казалось, послужить причиной убийства. Да ещё и отравления. Ведь этот яд подруги как-то же приняли? Да так, что никто более об этом не узнал. Возможно, они и сами того не поняли.

Ответов Лиза не находила. Но зато вопросов возникало предостаточно. Версии про самоубийство или несчастный случай были напрочь лишены логики. А если бы в деле был замешан «Ермолайка», его бы арестовали первым. Или отстранили от проведения занятий в институте. Но урок химии из расписания не исчез. Более того, он значился завтра, и Лиза не собиралась его пропускать. Чтобы как минимум убедиться, что Пётр Семёнович Ермолаев не сбежал из Смольного.

Однако же Бельскую разбудил не ночной кошмар. И даже не скорое приближение рассвета. Девушка и сама не сразу поняла, в чём дело. Какое-то время она просто лежала, вслушиваясь в окружающие звуки. Но не было ни шагов, ни шорохов. Не скрипнула половица. Не застонала дверная петля.

Лиза подумала, что ей померещилось. Это всё игра воображения из-за страха. Опасения за собственную жизнь, которые заставляют сердце биться чаще, а кровь – шуметь в ушах. Но потом она поняла, что именно привлекло её внимание.

Тиканье.

Размеренный механический звук заполнял тишину своей вкрадчивой монотонностью.

Лиза резко подняла голову от подушки, вглядываясь в сумрак, и поняла, что не ошиблась.

Старые часы… пошли! Их маятник неторопливо раскачивался из стороны в сторону. Секундная стрелка бежала по кругу короткими рывками.

Но этого просто не могло произойти! Лиза не прикасалась к часам вовсе, боясь повредить раритет, а, кроме неё, вечером сюда никто не заходил. И тем не менее…

Кто-то завёл часы.

Не могли же они заработать сами ни с того ни с сего?

Липкий ужас поднялся в животе и растёкся по всему телу. Руки взмокли. Ноги сделались ватными и ледяными под тёплым одеялом.

Бельская так и застыла в полусидячем положении, боясь шевельнуться. Медленно, очень медленно она легла обратно. Подтянула одеяло дрожащими пальцами. Прислушалась так сосредоточенно, что голова начала болеть.

Все твердили, что в Смольном она в полной безопасности, но Лиза вдруг отчётливо осознала всю ложность этого утверждения. Случись что-то плохое, никто и на крик её не явится. Пожилые дамы вовсе не услышат, а те, кто помоложе, решат, что у неё очередной припадок из-за переживаний.

Но в голубой спальне по-прежнему было тихо. Никто не вышел из ванной. Не вылез из-под кровати или из шкафа.

Постепенно все смоляные тени растаяли, размылись ясным июньским рассветом. А когда в комнате окончательно воцарилось утро, Лиза осмелела и выбралась из постели. Прихватила всё тот же зонтик вместо оружия.

Она проверила ванную, нутро гардероба и узкое пространство под кроватью. Заглянула за шторы и высунулась в коридор. Никого.

Вот только старинные часы продолжали идти как ни в чём не бывало. Словно бы и не молчали с полвека до этого.