— Хальдер? — спросил Блок после небольшой паузы. — Ну как, вам удалось получить то, что мне нужно? — Он слушал. — Мне наплевать, при смерти он или нет! Я снова спрашиваю у вас: вы получили информацию? Хорошо, теперь скажите, что у вас там. — Он держал ручку наготове и затем начал писать: «Хорошо одетый мужчина. Высокий. Стройный. Блондин. Карие глаза». — Что? Повторите еще раз, — попросил Блок. Чуть пониже он записал: «Порядочный человек». — А что это значит? Да, я понимаю, что вы не умеете читать чужие мысли. Послушайте, Хальдер, возвращайтесь к нему и пройдите это все с самого начала. Важно знать наверняка, что он не лжет. Скажите ему… вот, скажите ему, что мы не дадим ему умереть только в том случае, если будем уверены, что он говорит правду. Погодите немного… — Он прикрыл трубку рукой и взглянул на Сапога. — Ключ от номера Сэндлера у тебя?

— Так точно! — Сапог вытащил ключ из кармана.

— Отдай его мне.

Блок взял ключ. Он пообещал Сэндлеру, что утром покормит Блонди. Блок был одним из тех немногих людей, общество которых, казалось, не вызывало у Блонди раздражения. По крайней мере, она не набросится на него, когда с поворотом ручки входной двери откроется дверца клетки.

— Ну ладно, Хальдер, — продолжал Блок. — Сейчас возвращайся к нему, а потом перезвони мне. Я в «Рейхкронене».

Он продиктовал Хальдеру номер своего телефона в отеле и повесил трубку. Блок вырвал листок из голубого блокнота. Блондин. Карие глаза. Если это и в самом деле так, то к барону это никак не подходит. И почему это вообще взбрело ему в голову? Какое отношение барон — а возможно, и Чесна тоже — может иметь ко всему этому? Это же просто смешно! Но все же он порядком перетрухнул, услышав от барона о «Железном кулаке». Ну конечно же, это выражение просто к слову пришлось. Такое мог сказать кто угодно. Но барон… он ведь с самого начала показался ему сомнительным типом. И вот теперь поезд Сэндлера опаздывает, нарушая расписание, а барон почему-то вылезает из реки. Ведь ему все-таки довелось побывать в поезде у Сэндлера? Неужто нет?

— Мне еще нужно покормить эту дрянную птицу, — сказал Блок. Мясо для Блонди было оставлено в холодильнике в кухне апартаментов Сэндлера. — Оставайся здесь и слушай телефон, — приказал он Сапогу, а сам вышел в коридор, направляясь к следующей двери.

Личный шофер Чесны вывел «мерседес» из гаража «Рейхкронена» во двор перед отелем. Пока Вильгельм вместе с Мышонком были заняты погрузкой чемоданов в багажник, Чесна и Майкл задержались в холле гостиницы, чтобы попрощаться с управляющим.

— Я весьма сожалею об этом ужасном инциденте, — повторял краснолицый управляющий, ломая руки. — Но все же надеюсь, что вы, барон, еще почтите «Рейхкронен» своим присутствием.

— Я тоже на это надеюсь. — Майкл вымылся и был чисто выбрит, на нем был темно-синий костюм с белой рубашкой и серым галстуком в полоску. — Кроме того, я сам во всем виноват. Боюсь, что я… гм… несколько легкомысленно отправился разгуливать ночью по берегу.

— Слава богу, что вы не растерялись! Ну а как вам наш коньяк?

— О да! Все было просто замечательно, большое спасибо.

Когда горничная станет убирать апартаменты Чесны, она найдет там истерзанное махровое полотенце и обрывок простыни, бинтами из которой была теперь перевязана рана на бедре Майкла.

— Фрейлейн ван Дорне, желаю вам с бароном счастья и удачи, — сказал управляющий с учтивым поклоном.

Чесна поблагодарила его, сунув в руку радушному хозяину щедрое вознаграждение за заботу и гостеприимство.

Чесна и Майкл прошли через холл, держась за руки. Планы на будущее были оговорены заранее: вместо медового месяца их ожидал перелет в Норвегию. Майкла одолевало беспокойство. Сегодня уже двадцать четвертое апреля, а Чесна сказала, что понадобится еще по крайней мере неделя, для того чтобы через сеть антифашистских организаций подготовить все для дозаправки самолета, соблюдая при этом необходимые меры предосторожности. Если же учитывать, что высадку союзников в Европе планировали начать в первую неделю июня, то основным фактором было время.

Они были уже почти у выхода, когда Майкл услышал позади себя тяжелые шаги. Его напряжение передалось и Чесне. На плечо ему легла чья-то рука, остановившая их всего в трех метрах от выхода.

Майкл оглянулся и поднял глаза на ставшее подчеркнуто вежливым лицо Сапога. Громила убрал руку с его плеча.

— Прошу простить меня, барон, мои извинения, фрейлейн, — сказал он, — но полковник Блок хотел бы поговорить с вами.

Блок подошел, держа руки в карманах.

— А! Вот и славно! Сапог все же успел застать вас, прежде чем вы уедете! О том, что вы уезжаете, я узнал, когда пытался дозвониться до вашей комнаты, Чесна.

— Мы приняли это решение всего час назад. — В ее голосе не было слышно и оттенка нервозности. «Настоящий профессионал», — подумал Майкл.

— Правда? Должен сказать, что я этим вовсе не удивлен. Я хочу сказать, что причиной, наверное, стал этот несчастный случай. — Его серые, с тяжелыми веками глаза ящерицы окинули взглядом Майкла и потом снова уставились на Чесну. — Но только не говорите, что вы хотели уехать, не попрощавшись со мной. Я всегда считал себя членом твоей семьи, Чесна. — Улыбка его стала еще шире. — Возможно, добрым дядюшкой, который все время суетится и сует свой нос, куда его не просят. Да? — Он вытащил из кармана правую руку. Между большим и указательным пальцами было зажато золотистое перышко. Майкл тут же узнал это перо, и внутри у него все похолодело. Блок, улыбаясь, продолжал обмахиваться соколиным пером. — Почту для себя за честь пригласить вас обоих отобедать со мной. Ведь не собираетесь же вы уехать отсюда голодными? — Перышко подрагивало в его руке.

Чесна держала себя в руках, хотя сердце ее бешено колотилось. Она тоже почувствовала надвигающуюся опасность.

— Нас ждет машина. Нам и в самом деле надо ехать.

— Я никогда не думал, Чесна, что ты можешь отказаться от обеда в хорошей компании. Возможно, ты попала под влияние барона?

Майкл перехватил инициативу.

— Полковник Блок, — заговорил он, протягивая руку, — мне было очень приятно познакомиться с вами. Надеюсь, вы примете приглашение и приедете к нам на свадьбу.