Демон в нескольких метрах от неё бился словно в агонии, вопил и драл себя когтями, вертелся, ударяясь о новые слои постоянно рушащихся из-за энергии феникса барьеров, которые упорно продолжали возводить вокруг него тёмные эльфы. По приказу Бога они уже не атаковали, но всё ещё старались заблокировать любые попытки Демона прорваться за пределы арены.

По земле снова поползли клубы чёрного дыма. Блестящая кожа Демона пошла красными трещинами — феникс полностью исчез в нём, погрузившись в его омерзительное тело, словно в новый сосуд. В следующий момент вместе с пронзительным писком птицы чёрную оболочку прорвали огненные крылья, раскрывшиеся из грудины Демона, словно рождающаяся из первозданного Хаоса стихия. Писк сменился гулом, и всю арену поглотило ревущее пламя. Ударная волна магии смела все оставшиеся ещё барьеры и обдала всех присутствующих жаром, мгновенно развеивая энергию тёмных эльфов на трибунах.

Вскоре огонь погас. Последние всполохи рассеялись, и над местом сражения повисла тишина. Никто не двигался, никто не произносил ни слова: все смотрели на выжженный след на земле, словно всё ещё не решаясь поверить, что бой действительно был окончен. Больше не было ни Демона, ни феникса. Только едва заметные красноватые следы магии всё ещё тянулись из груди Наи, медленно растворяясь в воздухе.

Выставленная Богом ещё в начале сражения переливающаяся золотом защита от разрушительной энергии Демона исчезла, а сам Бог стоял глядя словно сквозь пространство на место, где тот погиб. Всё, что принесло с собой в это измерение это безумное существо постепенно возвращалось обратно в Бездну. Очень скоро кроме воспоминаний здесь уже не осталось бы ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что оно когда-либо вообще появлялось. Это было хорошо. Всё было хорошо, кроме одного небольшого упущения, которое, в целом, было не так-то уж и трудно исправить. Правда, тело мужчины для этой задачи не подходило: в мужском теле Бог мог только сражаться, исцелить или вернуть душу в таком проявлении он бы не смог, но у него были и другие способы влиять на мир своих детей. Главное, что теперь все они могли продолжать жить, подчиняясь непосредственно воле Хаоса, а не воле её извращённого порождения, изначально призванного разрушать уже ненужные пространства, но каким-то образом прорвавшегося за их пределы в ещё вполне пригодные для продолжения творения.

Пока Бог молчал, тёмным эльфам казалось, что время в городе почти остановилось. Однако, внезапно тишину разорвал оглушительный удар в гонг — сигнал начала и окончания боя. Возле инструмента стояла женщина с закрытым маской лицом, а на арену поднималась Главная Жрица.

Через минуту Бог бросил на склонившуюся перед ним пожилую женщину ничего не выражающий взгляд и дал ей знак идти следом. Трибуны, словно очнувшись от кошмарного сна, начали оживать, послышались тихие голоса. И пока все были заняты собой, проверяя свои магические силы, Бог подвёл Главную Жрицу к Нае.

— Так кто же всё-таки управлял моей жизнью: Боги или Демон? Из-за чего всё это? — предводительница подняла на подошедших к ней полный мольбы и отчаяния взгляд. Ей хотелось броситься к Ариену, почувствовать биение его живого сердца, но перед ней был Бог, а не он, и она не решалась подняться с колен. Просто не чувствовала, что ей это позволят. К тому же на её руках всё ещё был Эмиэль.

— Боги, — прозвучал ответ голосом Ариена, — ты же дитя Хаоса. Разве может Демон обмануть Бездну, из которой сам был рождён?

— Я всегда считала, что иду против Богов… — Ная отвела взгляд, не в силах смотреть в эти золотые глаза. Она чувствовала свою вину и не представляла, как её загладить — столько времени она ненавидела тех, кто, как оказалось, никогда не был настроен против неё, а наоборот защищал, кто спас для неё Ариена, кто помог ей в этом бою, кто явился в этот мир, чтобы сражаться за её жизнь и жизни всего города. Женщина понимала, что такое не прощают, и теперь просто ждала, когда ей вынесут приговор.

— Это невозможно, — мягко возразил Бог, — куда бы ты ни пошла, что бы ты ни сделали, ты никогда не перестанешь быть частью Хаоса. Всё равно, что фениксу сражаться со своим пламенем — ты живёшь в нём, ты дышишь им, ты и есть он. Ты всегда была и будешь под присмотром Богов, потому что мы с тобой единое целое. Так же как и со всеми здесь, так же, как и со всем мирозданием. Кажется, тот светлый эльф, говорил тебе об этом?

— Наверное, он понимал в этой жизни намного больше, чем я, — признала Ная.

Опустив голову, она погладила кончиками пальцев щёку Эмиэля. Он погиб из-за неё, и даже перед лицом Бога она просто не знала, как оставить его в прошлом. Даже понимая, что уже ничего нельзя было изменить, она не находила в себе сил зажечь для него погребальное пламя и всё закончить. Хотя, наверное, у неё сейчас в любом случае не хватило бы на это магической энергии. Но казалась, что если бы она это сделала, то иллюзия того, что он всё ещё был с ней, окончательно разрушилась бы, оставив её один на один с тем, к чему она была не готова. Он не должен был умирать из-за неё, не должен… Ему было всего двадцать девять — ничтожно мало для тёмного эльфа. Ещё несколько минут назад у него впереди была вся жизнь, а теперь не было ни его будущего, ни его самого.

Ная кусала губы, пытаясь сдержать снова подступившие слезы. Пальцы, скользившие по остывающей коже мужчины, дрожали. Ей хотелось повернуть время вспять: если бы она только в тот момент не поддалась своей слабости, если бы она не закрыла глаза, он сейчас был бы жив… Сколько ошибок она натворила с тех пор, как стала предводительницей, Ная даже сосчитать не могла.

Бог какое-то время задумчиво следил за её движениями, а потом перевёл взгляд на стоявшую у него за спиной Главную Жрицу.

— Верни его, — произнёс он, — его время ещё не пришло — слишком рано.