Издатель, которому по идее здесь не место, низко поклонился нам с Императрицей — не того ранга деятель, его «Товарищество» ныне пусть и крупное, но крупное по российским меркам. Быть издателем в Империи некоторым образом опасно — достаточно выпустить что-то без оглядки на цензуру или вообще социалистические листовки, и бизнес пойдет прахом. В этом плане «Товариществу» предъявить нечего — оно специализируется на коммерческих заказах в виде визиток и рекламы, да изданиях культурного характера, до которых докапываться незачем. Словом — мне подходит.

Дождавшись, пока Александр Александрович приложится к Августейшей ручке и выразит нам соболезнования, жестом пригласил его присесть:

— В конце августа в Петербург прибудет большая партия типографического оборудования. Я намерен доверить его вам, Александр Александрович.

Удивленно пошевелив усами, Левенсон взвесил риски и перспективы, увидел большой перекос в пользу последних и набрал очков в моих глазах, честно заметив:

— Виноват, Ваше Императорское Высочество — у «товарищества» нет потребных для расширения производства площадей.

— Проблема известна, — кивнул я. — С вашего позволения, Александр Александрович, я бы хотел вступить в ряды пайщиков «Товарищества». Моим взносом послужат оборудование и средства на постройку нового здания. В коммерческую сферу вашей деятельности влезать считаю излишним. Ваше «Товарищество» мне нужно для издания учебных и развлекательных пособий, кои будут распространяться по школам и библиотекам по всей стране. Тиражи будут велики, а ваше товарищество таким образом получит право называться поставщиком Императорского двора.

На обдумывание предложения ушло меньше минуты. Из минусов — утрата независимости. Из плюсов — новый уровень развития «Товарищества» с прилагающимся ростом доходов, положения его пайщиков и халявное расширения производства со стабильным получением государственных заказов. Герб поставщика Двора вообще мечта для любого коммерческого предприятия. «Надо брать» — мелькнула на лице Левенсона хорошо считываемая мысль.

— Мы и мечтать не смели об участии Вашего Императорского Высочества в нашем «товариществе», — поклонился он. — Не подведем!

Ну конечно вы не подведете — цесаревича расстраивать чревато, а ничего невыполнимого я не требую: просто печатай указанные мной книжки да подсчитывай прибыли.

— Федор, проводи Александра Александровича к Кирилу, — велел я и пояснил. — Кирил — мой помощник, он позаботится о взносе и введении в совет директоров «товарищества» моего человека.

Левенсон и не рассчитывал на инвестиции без приглядывающего за ними человека — это стандартная практика — поэтому не расстроился, благодарно поклонившись:

— Благодарю за доверие, Ваше Императорское Высочество!

— Буду рад встретиться с вами и другими пайщиками на открытии фабрики, — проводил я его улыбкой и обратился к Императрице. — Должен ли я записаться на прием, чтобы поговорить с вами о реформах Министерства народного просвещения?

— Полагаю, устной договоренности будет достаточно, — улыбнулась она. — Но будет лучше поговорить об этом с Иваном Давыдовичем Деляновым, министром народного просвещения.

— Безусловно, — покивал я. — Но если я предложу ему пакет реформ сам, вес его будет гораздо меньше, чем если я смогу убедить вас в их необходимости.

Кивнув — согласна — Мария Федоровна спросила:

— Какие еще реформы ты задумал?

— Великое их множество, — признался я. — Просвещение, юриспруденция — я бы хотел обновить наши законодательные документы, потому что они некоторым образом устаревают. У нас — не прецедентное право, а потому менять законодательство нужно регулярно, желательно — на опережение. Також я планирую пакет экономических реформ и конечно же реформы армии — все это прямо завязано на Большую войну.

Мама поморщилась, я продолжил:

— Очень большая и неприятная тема, я согласен. Но эта война на много десятилетий, а то и веков определит облик мира и место Великих держав в нем. Войною продиктована моя спешка. Войною продиктованы реформы. Меньше всего на свете я хочу вас расстраивать, мама, но, к великому моему сожалению, все реформы и даже выбор невесты в отрыве от войны обсуждать невозможно.

— Георгий, — вздохнула Дагмара. — Ты — молод, и завоевание Манчжурии вскружило тебе голову. Мы не можем себе позволить разжечь большую европейскую войну — нам никогда не позволят сокрушить осман и австрияков. Вильгельм будет в числе первых, кто начнет оказывать противодействие — с проливами Россия станет слишком мощной, и, как только ты двинешь войска на Юг, Европа вновь сплотится, как это было в Крымскую войну.